— Ха-ха. Это потому, что я и есть старик. Мое тело долго не протянет. Я уверен, многие это понимают. И я не подразумеваю продолжительность жизни этой машины. Моя собственная жизнь подходит к концу.
— Преподобный Хаген…
Услышав это имя, основные объективы Фафнира Возрожденного повернулись точно на Брюнхильд.
— Только благодаря этому телу я смог прожить эти шестьдесят лет. Я слышал, в UCAT есть средства долголетия, включающие в себя реконструкцию человеческого тела и использования техник, что они называют магией. Мне интересно, достигнут ли они того же одиночества, что и ты…— Фафнир Возрожденный горько рассмеялся. Его тело слегка покачнулось. — Причина, по которой Фафнер и прочие так спешат, скорее всего, в том, что они думают обо мне. Они хотят это закончить, пока я еще жив.
— Фафнер лишь хочет тебя использовать.
— Нет, он желает действовать. Это навевает тоску. Ты помнишь тот день, когда Фафнера впервые сюда привели?
— Его растили как следующего лидера резервации, но он сбежал с одним из четырех проводников, когда узнал о нашей истории. Он был неопытен, и прибыл полумертвым, пройдя сквозь тонкие концепты Лоу-Гира. …И теперь он лидер группы второго поколения. — на этих словах Брюнхильд кивнула, но затем продолжила. — Я не понимаю, почему все так спешат. После смерти Саямы Каору, который вместе с Зигфридом и остальными был членом прежнего Департамента Национальной Безопасности, UCAT усилило активность. Что они собираются предпринять?
— Они делают что-то для предотвращения падения этого мира под отрицательными концептами. Естественно, это лишь прикрытие для чего-то другого.
— Чего же они хотят на самом деле?
— Я не знаю. Даже Фасольт и остальные, сотрудничающие с UCAT, не знают всего. UCAT что-то скрывает. Я могу лишь думать, что на протяжении шестидесяти лет со времени уничтожения нашего Гира они чем-то занимались. Но так как мы покинули линию фронта для того, чтобы восстановиться, мы не имеем понятия, что это может быть.
— Мог ли почивший Саяма об этом знать? Или Зигфрид?
— Вполне допустимо. К тому же… — Хаген затих. Когда Брюнхильд наклонила голову, Фафнир Возрожденный спросил. — Не пора ли возвращаться? Когда ты прибыла, ты будто бы торопилась.
Черный кот среагировал на эти слова раньше Брюнхильд. Он постучал своей мягкой передней лапкой по её груди.
— Птенец. Просто потому, что у тебя такая плоская грудь, тебе не стоит забывать о… Аа! Удушение -это в новинку!!
Закончив сжимать кота за шею, Брюнхильд повернулась к Фафниру Возрожденному. Затем она поместила кота на плечо.
Пока она неуверенно держала свою метлу, Фафнир Возрожденный заговорил:
— Птенец?
— Ага. Она совсем не учится на своих ошибках. Она подобрала птенца, который упал с гнезда.
— О, вот как. Рад об этом слышать, Брюнхильд… Нет, быть может, мне стоит называть тебя Найн.
— Я… оставила это имя давным-давно.
— Но именно такой я тебя и помню. Маленькой девочкой, которую подобрала моя племянница Гутрун, жившей в лаборатории моего младшего брата Регина. Возможно, я возложил на тебя нелегкое решение. Для Гутрун и для Регина Зигфрид был…
— Прошу, ни слова больше. Слышать имена людей, что мы оба знали — хуже, чем называть их самой.
На этих словах, Брюнхильд попыталась слабо улыбнуться.
Но она не смогла приподнять поникшие брови, и в ее улыбке не было силы.
Она опустила голову и глянула на свою метлу. Затем безмолвно вытащила синий камушек с цепочкой из кармана и привязала его к рукоятке. Она сжала камушек и цепочку в правой руке.
У щетки метлы возникло синеватое свечение, и она попыталась оторваться от земли. Брюнхильд удержала ее двумя руками.
— Нам пора уходить.
Только тогда она наконец смогла улыбнуться.
Но это продолжалось всего миг.
Она напрягла правую руку. С усилением хватки на синем камне бледный голубой свет из щетки также усилился. Вокруг не было никого, кто бы мог ее увидеть.
— Я взметнусь вверх со всей силы, потому, пожалуйста, отойди.
— Дракону вроде меня не страшен урон от ветра, вызванного милой ведьмой.
— Нет, но Вы можете увидеть мое нижнее белье.
— Мои извинения.
Фафнир Возрожденный отступил назад, и Брюнхильд поклонилась вместе с черным котом.
Одновременно она провела левой рукой вниз по рукояти метлы. Она крепко сжала правую руку, приняв позу, походившую на перетягивание каната против неба.
Бледно-голубое сияние, исходившее из щетки метлы, стремительно потеряло свой цвет. Вместо него на школьном дворе вокруг метлы начал скапливаться ветер.