— Но я полудракон 1-го Гира. — прервал его Фафнер, не дав старику закончить. — Послушай. Я верю, что я родом из 1-го Гира. И с этого все начинается, — Фафнер слегка наклонился, чтобы взглянуть старику прямо в глаза, — Я ничего не знаю. Я не знаю моих бесчисленных предков. Я не знаю королевства или его короля. Я не знаю этой ограниченной земли. Я не знаю безлунной ночи. Я не знаю неба, в котором могу летать. Я не знаю дня разрушения, в котором мы проиграли. И я не знаю, что я должен защищать. И вот почему я не знаю, что такое гордость! — Он перевел дыхание. — Но вы, старейшины, знаете. Вы знаете, что есть гордость. Вот почему вы можете положиться на вашу гордость, когда вас втолкнули в эти тесные клочки земли. Но у нас нет ничего. И несмотря на это, мы все равно из 1-го Гира. Мы желаем такими быть… В таком случае, что же нам делать? Как же нам обрести эту гордость?!
Пока Фафнер на него взирал, старик нахмурился, но сохранил молчание.
Приняв это молчание как ответ, Фафнер снова выпрямился.
Он заставил свой голос звучать по всему холлу, а не только для тех, что собрались в центре.
— Чего я хочу, так это доказательства, что 1-й Гир все еще с нами! Если вы знаете способ, не требующий превращения этого мира в 1-й Гир, тогда позвольте мне его услышать!
В Библиотеке Кинугасы звучал голос. Он принадлежал Зигфриду.
— У 1-го Гира была проблема переходом в другие Гиры. Различие между их расами так велико, что многие из них могли жить только под концептами 1-го Гира.
Он стоял напротив стола с чашкой в руке, а Казами взирала на него со своего места.
— Как они выживали в 1-ом Гире?
— Благодаря силе письма. Не проводилось никакого глубинного исследования, но предположительно их генофонд несет в себе среди прочего и функцию письма. То же самое относиться и к их миру. Воздух и небо содержат духов, что переносят значение письма.
— Выходит, концепты мира и его жители идеально подходят друг другу, — произнес Изумо, сидящий рядом с Казами. — Тем, кто привязался к этому Гиру, будет тяжеловато отправиться в другие.
— Да. 1-й Гир никогда не был могущественным Гиром. Но они усиливали свои расы, периодически сражаясь с другими Гирами, до тех пор, пока они наконец не достигли успеха в создании механических драконов, которые считались мастерами земных сражений. Под конец своих исследований они сконструировали двух Фафниров, как своих флагманов-драконов. Но механические драконы 1-го Гира обладали определенным дефектом.
— Дефектом?
— Когда с ним соединялся пилот, это вызывало сильную отталкивающую реакцию, которая убивала большинство пилотов. И даже если пилот сумел выжить, они никогда больше не могли вернуться в свою первоначальную форму. Они оставались механическими драконами до конца своих дней.
— И один из этих выживших до сих пор существует, так? Один из главных, называемый Фафнир Возрожденный.
— Верно. Из двух Фафниров я убил того, что служил внутри королевского дворца. Но в то же время другой, которого модифицировали в оружейной лаборатории, избежал разрушения 1-го Гира.
— Зачем они вообще их создали? Представители 1-го Гира, должно быть, очень любили воевать.
Зигфрид покачал головой.
— Они ненавидели воевать. Король 1-го Гира утратил в Концептуальной Войне свою королеву. Вот почему он создал для обороны механических драконов. Он не желал, чтобы кто бы то ни было проник в 1-й Гир до часа разрушения. Он также разделил извлеченное Концептуальное Ядро на две части, использовал концепты, что контролировали сооружение мира, для того чтобы запечатать мир, и сосредоточился на оборонительной роли.
— Разве это… не то же самое, что отказаться от Концептуальной Войны?
— Да, то же самое. И вот почему…
Зигфрид неожиданно замолк. Он поднес свою чашку ко рту и произнес кое-что другое:
— В зависимости от действий Саямы, вы, вероятно, узнаете в скором времени остальное.
В задней части обширного зала под базой 1-го Гира находилась огромная перегородка.
Брюнхильд двинулась в направлении бокового входа, рядом с этой перегородкой.
Она все еще слышала голос Фафнера позади себя, но он исчез, едва дверь позади нее закрылась.
Теперь вокруг потемнело. Черный кот и ее стопы растворились в этом мраке.
— А тут прохладно, — сказала она, кивнув, перед тем как взглянуть вверх.
Потолок терялся в высоте, и в центре находился малиновый свет. Он исходил от небольшого свисающего колокола со словом «факел», запечатленным на нем.
И как только ее глаза привыкли к свету, Брюнхильд глянула вниз.