— Если так…
— Если мы сделаем подобное, когда я Садаме… Я могу не поменяться, пока всё не кончится. Правда, мы это ещё не проверяли, поэтому лучше чересчур об этом не думать.
Голос девушки звучал неуверенно.
— Мне… действительно это удалось?
— Ты просто не помнишь, потому что потеряла сознание. Как я ранее и говорил, это было не завершено, но ты достигла ранних стадий, Синдзё-кун. Хочешь увидеть платок, который это доказывает?
— Э? — Она выглядела сконфуженной и покраснела. — Да… можешь позже рассказать поподробнее. И я могу так обрадоваться, что расплачусь, но не думай, что это горькие слёзы, поэтому поддержи меня.
Она выдала небольшую улыбку.
— Как странно. Мне так сильно не нравился Сецу, и в то же время это началось с него.
— Роджер, Роджер. Они разговаривают каким-то шифром?!
— Тэстамент. Насколько я могу судить, они могут обсуждать функциональное состояния какого-то трансформирующегося оружия.
— Хм.
Одо скрестил руки, тогда как девушка на экране поместила на кровать сумку.
Когда из динамиков раздался мягкий звук падения чего-то на покрывало, Саяма кивнул.
— Если собираешься переодеться, подбери одежду для прогулки. Чтобы отпраздновать, я бы не отказался угостить нас ужином.
— Как скажешь. Только смотри в другую сторону, ладно?
— Хорошо.
Саяма повернулся к экрану, а Синдзё развернулась к нему спиной.
Он потянулся под экран, и в левом верхнем углу появился текст. Он сообщал: «Заданная камера начала запись»
— Роджер, Роджер. Что происходит?
— Тэстамент. Он установил на своём конце камеру, чтобы записать, что мы сейчас видим.
В то же время, от мужчин у консолей внизу раздалось одобрение.
Роджер поднял взгляд и увидел, как Синдзё на экране только что уронила полотенце.
Тусклый свет лишь слегка освещал плавную линию её кожи от плеч до боков и от талии до зада, но затем она повернулась в сторону и раскрыла свою грудь.
— Роджер! Роджер! Что это?! Это… парень!
— Тэстамент. Если моё знание верно, подобное характерно для Японии с давних времен. Как часть их этикета, военные командиры периода Сенгоку замыкались в отдельных комнатах, соревновались в способности правильно проводить чайную церемонию и хвалились своими чайными наборами.
— Я не могу в это поверить. Я не могу поверить, что Япония подобная страна.
На экране Синдзё начала помещать вокруг талии светло-коричневые подвязки и медленно натягивать коричневые чулки, по одному.
— А… Мм. Эти и вправду тугие. И они щекочут.
— Нужна помощь, Синдзё-кун?
— Нет, нет! Я смогу и сама! Не люблю беспокоить тебя понапрасну!
Когда она вымучила улыбку и вытянула ногу, чтобы натянуть чулок, мужчины внизу приняли различные незадачливые позы и издали множество разнообразных стонов.
…Вдруг это психологическая атака японского UCAT?
Пока Роджер гадал об этом, Синдзё поднялась и надела белые трусики.
Она повернулась к экрану спиной и вытащила из сумки бюстгальтер.
— Но Саяма-кун, что ты там смотришь? Это же не пошлое видео, надеюсь? Не делай этого. Я не хочу, чтобы тебя занесло слишком далеко в странном направлении.
— Роджер! Роджер! Скажи им глянуть в зеркало!
— Ха-ха-ха. Синдзё-кун, всё стало весьма забавно.
— Правда? Это весёлая программа?
Надев бюстгальтер, Синдзё накинула бежевую блузку и обернулась.
Она подошла к Саяме с озадаченным взглядом.
— ?..
Заглянув на экран, она нахмурила лоб ещё сильнее.
— Эм, Саяма-кун? Я не буду злиться, потому ты выслушаешь, что я скажу?
Она улыбнулась и глянула на Саяму.
— Это очень похоже на новую штаб-квартиру японского UCAT.
— Ха-ха-ха. Забавно, правда, Синдзё-кун?
За смехом Саямы последовал металлический звук и дрожь экрана. Запись качнулась последний раз, и затем она показывала только потолок.
— О-о чём ты только думал, Саяма-кун?! Ты только что позволил людям увидеть меня голой и услышать, как я говорю о своём первом разе! И почему это в новой штаб-квартире кучка странных иностранцев?! Они что, любители подглядывать?!
— Вовсе нет! Скажи им, что нет, Роджер!
— Полковник, в таком случае, я считаю, что у нас не остаётся выбора, кроме как принять их мнение.
— Э-эм, Саяма-кун? Я не хочу, чтобы кроме тебя это видел кто-либо ещё! А вдруг слухи о том, что я эксгибиционист разойдутся по всему свету?! Эти страны даже ничего не цензурят!
— Не переживай. Я единственный, кто записывал, Синдзё-кун. Я сохраню это всё для себя.
— Не выворачивай всё в свою пользу!
Со звуком бьющегося стекла передача завершилась, и звук с большого экрана затих.
— …
Никто не знал, как ответить на неожиданный обрыв связи.
Роджер нахмурился, Одо рядом с ним сделал то же самое, а члены американского UCAT внизу встали от консолей.
На некоторое время они все сделали пять или около того вздохов в полной тишине.
После чего Роджер, словно проверяя тишину, тихо заговорил. Он сделал это с рукой на подбородке.
— Судя по всему, мы не сможем добиться здесь удовлетворительной развязки.
Глава 13. Взаимные слова
В комнате десяти квадратных метров с покрытым татами полом сидели два человека.
Под светом лампы дневного света, прикрытой зонтиком японского стиля, они засунули головы к дальнему краю чулана.
— Харакава, я вытащила всё пиво и разложила футон.
— Я повешу занавески, Хио.
Одетая в мужскую пижаму, Хио вылезла из чулана. Она села, хлопнула в ладоши и подождала, пока Харакава вылезет и сядет рядом.
Он всё также носил уличную одежду, и когда появился, держал оставшиеся прищепки. Парень сел, скрестив ноги, и глянул на короткую занавеску, которая теперь перекрывала нижнюю часть чулана.
— Выглядит очень дёшево.
— Н-но я здесь собираюсь спать.
— Тогда проживание и стоимость ужина обойдётся тебе также дёшево, Хио Сандерсон.
Она угрюмо съёжилась, глянула на него, и опустила плечи.
— Извини, но если я останусь одна, то вспомню всякие ужасы и испугаюсь.
— Я согласен, что в твоем случае это не нормально. Я предложил тебе пойти в полицию или ИАИ.
— Но это не даёт никаких гарантий.
— Но это гарантированно нарушает мою жизнь. Не забывай об этом, Хио Сандерсон.
У неё ушло несколько секунд на то, чтобы ответить «Не забуду».
Он обернулся и увидел, что её голова поникла.
— И тебе не приходило в голову, что я могу на тебя напасть?
— Я могу тебе верить.
Она подняла голову и слегка обняла тело, словно защищаясь, но смотрела ему в глаза.
— Ты, эм, ну…
Когда её слова запнулись, он дёрнул подбородком вперёд.
— Говори уже. Я не буду злиться.
— Т-ты уже злишься.
Харакава вздохнул. Почему с ней так тяжело разговаривать? — гадал он, нагибаясь и подтягивая стол, который они использовали для ужина. Чтобы опереться, парень поставил на него локти.
— Скажу первым, так что слушай. Вдруг я что-нибудь с тобой сделаю? Поезда ещё ходят, а регистрационный стол делового отеля ещё будет открыт, поэтому я даю тебе шанс передумать. Ты остаёшься в доме у незнакомого парня, так что, если с тобой что-то случится? Хио, это серьёзнее, чем боязнь остаться одной. Я могу травмировать тебя на всю жизнь.
— Но я не думаю, что ты что-то такое сделаешь.
— Откуда такая уверенность?
— Ты хочешь заставить меня сделать что-то подобное? — она задумчиво наклонила голову. — Если так, ты бы мог это сделать, когда я ранее была в душе. Или когда я готовила ужин, или когда мы убирали в чулане. У тебя уже было достаточно возможностей.
— Что если я вдруг поддался соблазну? Или на удивление методичен и решил подождать, пока какая-то шкала достигнет своего предела в час ночи? Я могу говорить все эти вещи, чтобы втереться к тебе в доверие.