— Как я и сказал, половина причины уже очевидна.
— Мне не очевидна! Нужно сказать напрямую! — она перевела дух. — Я множество раз думала, что умру, но продолжала двигаться! Я даже спасла тебе жизнь! Помнишь, когда я подстрелила того оборотня в лесу Окутамы?!
Её беспокоил факт, что оборотень покончил с собой, но…
…Ты говоришь, что моя боль от смерти того оборотня и то, что я защитила тебя и Синдзё, не имели смысла?
— Кем ты себя возомнил? Если спасение тебя тогда было бессмысленным, то мы совсем пропащи.
Однако он не сразу ответил её мыслям. Это произошло лишь после длинной паузы.
— Это нельзя объяснить словами, Казами.
Он говорил как обычно спокойным голосом, и его слова вызвали у Казами определённую мысль.
…Ох.
Для него, может, так всё и было.
…Почему ты заговорил об этом именно сейчас?
Она и вправду могла не понять.
…Но ты бы не мог хоть попытаться объяснить? Мы не такие, как ты.
Они через многое прошли вместе, пусть и за такой короткий срок. Если они вообще воспринимали друг друга, как напарников…
…Мы так усердно трудились, так не мог бы выдать хоть какое-то объяснение?
— И как ты можешь такое говорить? Разве так трудно доверять сложившимся у нас отношениям?
Саяма не ответил на её вопрос.
Казами чувствовала, как его тишина укрепляет её образ действий.
Для неё Путь Левиафана и то, что она обрела, имели значение.
…Но для него всё, что мы делали, было бессмысленным?
Затем она задала последний вопрос.
— Не хотелось бы звучать высокомерно, так что позволь-ка снова спросить о самом главном. И если ты не ответишь нормально, я тебе врежу. Почему Отряд Левиафана должен распускаться в самое решающее время?
— Мне не хочется говорить.
При его словах она замерла и даже затаила дыхание.
— Разговор с тобой дал мне понять, что тебя занимает только причина, поэтому ты никогда не поймёшь, даже если я объясню. Ты только подумаешь, что поняла.
Эти слова заставили хватку левой руки на его вороте сжаться.
Она замахнулась правой рукой, и глаза Синдзё рядом с ним широко распахнулись.
— Остановись! Ты проломишь ему череп!!
Надеюсь, проломлю, — подумала Казами, взмахивая правым кулаком. Ей хотелось стереть вечно неизменную невозмутимость с его лица.
— Прекрати, Чисато!
Но как раз перед ударом голос Изумо словно украл у неё идеальный момент.
И всё за миг прекратилось.
Руки подхватили её подмышками и подняли в воздух.
— А.
Её стопы поднялись с пола, словно девушка ничего не весила. Рука, державшая Саяму за шиворот, отпустила и замельтешила в воздухе, но без крыльев Х-Wi она не могла сопротивляться
— П-погоди, Каку. Поставь меня на землю. Ты меня позоришь.
— Не поставлю, Чисато. Если я тебя сейчас опущу, добром это не кончится. У нас у всех испортится настроение.
Голос Изумо донёсся рядом с её лопатками.
Она неожиданно осознала, что Хиба, Микаге, Харакава и Хио стояли за Саямой и Синдзё.
Хиба хмурился, а Микаге наклоняла голову со своим обычным взглядом.
Харакава, с другой стороны, подпёр голову рукой и смотрел в другую сторону. Хио с бледным лицом жалась к его руке.
Рука Хио так крепко схватилась за его рукав, что проступили костяшки пальцев, и хотя она так сильно тянула, он продолжал её игнорировать. Увиденное повергло Казами в шок.
…Ох.
В голове возникло слово «простите», благодаря чему она расслабилась.
Она ощутила вздох Изумо на спине.
— Эй, Саяма-полудурок. Могу я кое-что спросить?
— Чего тебе? Не забудь, что я отвечаю только на серьёзные вопросы.
— Ха-ха-ха. Вспомни всё, что я когда-либо говорил, и повесься, придурок. …Так, ты слушаешь? Быть может, ты и не говоришь нам причину всего этого, но это не какая-то глупая причина, ведь так?
— Понятно, — Саяма нахмурился, словно говоря, что вопрос застал его врасплох. — С чего ты такое взял? Когда это я говорил что-нибудь глупое?
Синдзё невозмутимо ударила его локтем.
Он согнулся и схватился за бок, но Синдзё не обратила внимания и со смущённым лицом повернулась к Казами.
— Извини. …Но я не сомневаюсь, что Саяма-кун не сказал бы причину, даже если б ты его убила. И ещё я думаю, что все мы, включая меня, со временем поймём.
Она развела руки в стороны и быстро бросила слова, словно заполняя пустоту.
— Что если подумать об этом так? Отряд Левиафана не распускается, но Саяма-кун и я уйдём, как мы и планировали. В это время мы будем почти распущены, чтобы вы там ни думали, так что…
— Так что пока вас нет, мы должны подумать, почему он говорит, что мы должны распасться? И если мы не найдём ответ к вашему возвращению, то действительно распадёмся?
Отряд Левиафана и в самом деле не мог функционировать без этих двоих, и по существу окажется распущенным. Так что если они осознают, почему он хочет их распада, то соберутся вместе после возвращения этой парочки.
…Но это опасное время.
Казами приложила руку ко лбу, тогда как Изумо всё ещё держал её в воздухе. Она понимала компромисс Синдзё, но могут ли они действительно лишить Отряд Левиафана дееспособности как раз перед нападением? С точки зрения стратегии Саяма являлся их командиром, а Синдзё — стрелком. Казами могла заполнить роль стрелка со второй формой G-Sp2.
…Но кто будет командиром?
— Казами.
Она повернулась на голос Саямы.
Выпрямившись и убрав руку с бока, он указал на неё.
— Слушай, — невозмутимо произнёс он. — В таком случае, я назначаю тебя временным посредником Отряда Левиафана.
— Что?!
— Ты возьмёшь на себя командование. И независимо от того, будете ли вы сражаться, есть или спать, позволь любому, испытывающему трудности, обратиться к тебе с консультацией.
Она собиралась запротестовать, но её прервал неожиданный пронзительный голос.
— Я-я думаю, это хорошая идея!
Это была Хио.
Она выделялась в серой форме, и когда все к ней повернулись, немного отступила. Рука на рукаве Харакавы не ослабла, но девушка покраснела.
— Э-э, ну, я, как новый член, с неохотой делаю замечание старшим, но…
— Почему ты следуешь этой части японской культуры, Хио Сандерсон?
— Н-но Харакава!
Она была на половину в слезах, обращаясь к Харакаве, который всё так же смотрел в другую сторону.
— Мы наконец-то собрались вместе, но сейчас над нами веет плохая атмосфера! И, эм, Казами как раз собиралась ударить в сумасшедшую голову Саямы своим ударом убийцей обезьян, который может нокаутировать гориллу!
Она сделала глубокий вдох, игнорируя разнообразные резкие взгляды в свою сторону.
— Я-я не думаю, что правильно вести себя такс!!
Она запнулась на последнем слове.
Только после крика Хио осознала, что натворила.
…Только не это.
Она пыталась сказать по-японски нечто сложное, и в результате ошиблась в слове.
В этом не было ничего плохого само по себе. Такое иногда случалось в школе, но девочки в её классе говорили, что это мило. Однако…
— …
Под гнётом семи молчаливых взглядов по её спине скатился холодный пот.
Только не это, — подумала она снова.
...Я показала перед ними слабость.
Со мной всё будет хорошо? Они не обратят внимания, потому что я младшая?
Когда кто-нибудь проявлял слабость, они получали атаку от мира бессмыслицы. Это, похоже, было неписаное правило группы. Парень по имени Хиба часто бегал покупать банки кофе, и Хио предположила, это из-за того, что они пользовались какой-то его слабостью.
Мне нужно что-то сделать, — подумала она, что привело её к действию.