Хаджи поднял взгляд к тонким облакам, оставшимся в вечернем небе.
Он хорошо знал, почему Ёрд сражалась.
...В сравнении с Гирами, в которых жили мы, этот мир безнадежно недостаточен.
Ему недоставало знания, технологии, силы, земли, природы и многого другого.
И поэтому столько всего было испорчено.
— В 10-м Гире в воздухе жили духи, поэтому без них он ощущается для жителя 10-го как вакуум. Кроме того, вакуум наполнен выхлопами, накопившимися за историю этого мира.
— Верно, — сказала Микоку, махая мечом. — Я слышала, что мать и бабушка Изумо из Отряда Левиафана были из 10-го Гира, что их жизни сократились от загрязнённого воздуха Лоу-Гира.
— Да. Вот почему они редко покидают резервации. И все они гадают, почему пришли сюда после того, как пережили разрушение 10-го Гира.
Затем Хаджи сказал кое-что другое.
— Во время Концептуальной Войны подруга Ёрд вышла замуж за мужчину из этого мира.
— !..
Услышав её вздох удивления, он проговорил.
— Не останавливай клинок, Микоку.
— Но ты говоришь о бабушке семьи Из...
— Это общеизвестная история, Микоку. Да. Люди и боги похожи своей неспособностью понять, что происходит в сердце у других.
Ты ведь понимаешь, что это значит?— добавил он про себя, когда Микоку снова молча зашевелилась.
Её движения были уверенными и нерушимыми.
— Да, мы не можем их понять. И поэтому Ёрд не понимает. И она уж точно никогда не рассчитывала, что следующим человеком, который выйдет за мужчину из Лоу-Гира, окажется... её собственная дочь.
— ...
Микоку снова разинула рот, но её клинок остался в движении. Довольный этим, Хаджи повернулся к ней спиной.
Он прикрыл рот ладонью.
— Её подруга помогла разрушить 10-й Гир и вышла замуж за его разрушителя. Затем отправилась жить в этот мир и умерла из-за этого. Однако муж её подруги тоже умер, а значит, всё должно было завершиться.
Он шагнул вперёд на травянистую насыпь.
— Но когда её собственная дочь решила выйти замуж за сына того мужчины, её ожидания в очередной раз не оправдались. После рождения ребёнка её дочь посетила резервацию, но, судя по всему, Ёрд запретила дочери видеться с собой навсегда.
— И?..
— И её дочь умерла, как и её подруга.
Слушая регулярные звуки рассечения воздуха мечом, Хаджи закончил подниматься на насыпь.
— Похоже, её внук избрал жизнь в этом мире, поэтому она ничего от того паренька не ждёт. Он решил жить в мире, который отобрал её мир, забрал её подругу и дочь, поэтому она не видит причины чего-то от него ожидать.
— Тогда почему она сражается?
— Ну, — сказал Хаджи, поворачиваясь направо к фабрике. — Наверно, потому что хочет убедиться, что её и этот мир обескураживающе не оправдают её ожиданий.
— ...
— Она хочет донести идею тем, что разгромит своего внука и Концептуальное Ядро 10-го Гира, который можно считать миром, украденным у неё.
Он перевёл дух.
— Она скажет что всё, что они у неё украли, было ниже её, и, как следствие, не тем, чего она ожидала.
Микоку ответила лишь с небольшим нарушением своих взмахов.
— Ты подразумеваешь, что она хочет высмеять то, во что верила и защищала, и отнестись к ним, как к разочарованию? Она хочет сказать, что украденное у неё в прошлом не имело особого значения?
— Только Ёрд решать, что она чувствует, Микоку. Мы не вправе решать за неё. Правильно?
На этих словах Хаджи сдвинулся с места.
Колебание меча Микоку прошло, поэтому он решил, что может пустить её в бой, и она может сражаться, не позволяя чувствам влиять на свои действия.
Он не может потерять Микоку, Сино или остальных в сегодняшней битве.
Микоку обладает сильной регенерацией, но она не идеальна. Если философский камень в её груди разрушить, она умрёт.
...Могучая сила, но выглядит чуть ли не слишком просто для кого-то, вроде неё.
Шагая по насыпи, Хаджи не прерывал размышлений. Тот философский камень — последнее, что сделала мать Микоку.
Она была экспертом в создании философских камней, но об этом мужчина подробностей не знал. Имей он какую-то скрытую силу, Хаджи не мог её выпустить.
Если там что-то есть, после сегодняшней битвы Микоку сама это выяснит.
...Чего я всё-таки добился?
Ёрд, наверное, гадает о том же, — думал он, скрывая горькую улыбку на губах.
Затем он услышал за спиной справа голос Микоку, махающей мечом.
— Отец, спасибо, что составил мне компанию в это напряжённое время.
— О, что это, Микоку? Ты пытаешься вызвать дождь? Хм?
— Я больше никогда не стану тебя благодарить!
Шагая дальше, он услышал, как она цокнула языком, и рассмеялся.
Лучше не придумаешь, — подумал он. — Так мы обычно себя и ведем.
Но к нему снова донёсся её голос.
— Отец?
— В чём дело? Хм?
— Ну, — она махнула мечом. — Как бы... Похоже, ранее у тебя был приятный сон. О ком он был?
— Ох, — Хаджи почесал голову. — Хороший вопрос. Я забыл. Это был сон о давней, предавней эпохе. В конце концов...
— В конце концов?
— Это был сон о времени, когда я тоже хотел быть героем... Давненько выходит, разве нет?
Микоку ответила, твёрдо взмахивая клинком.
— Тогда кто ты сейчас? Полон неоправданных ожиданий?
Он ответил, подняв взгляд к небу.
— Это ещё один хороший вопрос.
Он слабо пробормотал слова и на ходу созерцал алое небо.
Наконец, он направил в те покрасневшие небеса тихие слова.
— Я подумаю об этом во время сегодняшней ночной битвы, Микоку.
Глава 18. Нечто важное для меня
Во тьме слышался шум воды.
Её поток ниспадал сверху. Он скатывался с высоты и разливался о каменистую область внизу.
Это водопад.
Камни перекрывали сияние луны, поэтому оно не достигало водопада. Но свет ниспадал на каменистый водоём, и на вывеске близлежащей зоны отдыха сообщалось имя водопада: "Хоссава".
Он находился глубоко в Хинохаре, западнее Акигавы и на одну гору южнее Окутамы.
Географически это часть гор Акигавы прямо на юг от Окутамы, и местный водопад продолжал бурлить, несмотря на темень.
Посреди мрака и шума падающей воды перемещался одинокий цвет.
Он был белым.
Тот цвет, противостоящий тьме, выделялся среди прочей местности вокруг водопада.
Это была женщина в белом халате, на внутренней стороне которого вышили имя "Чжао".
— Серьёзно, Ёнкичи, чего ты так далеко удираешь? Жалко смотреть.
— Мне нет прощения, гес.
Второй голос раздался снизу падающей воды.
Внутри озера на дне водопада кто-то был.
Там виднелась только верхняя часть тела Ёнкичи.
Ему не хватало левой руки, и темнота оставила видимой только колеблющуюся тень под непрерывным плеском воды.
— Я смываю боль, гес. Дыхание природы этого чистого потока исцелит рану дракона, гес.
— Ты и впрямь не отличаешься от людей 7-го Гира. Ты повышаешь своё естественное исцеление "смывая рану" и "не показывая рану". Это сродни обладанию собственным антисептиком или лечебными талисманами. ...Правда, как и мы, они смывали свою усталость в горячих источниках или ванных на открытом воздухе.
— В таком случае, Лоу-Гир не особо отличается, гес. Наша версия просто сильнее, гес.
Ёнкичи рухнул внутри водопада, и Чжао услышала, как он пнул в воде ногой.
— Чтобы выделяться среди братьев, я покрасил свои волосы, но, похоже, и этому скоро придёт конец, гес.
— Не переусердствуй, дурачок. Коль ты бы хоть чуть зазевался, то потерял бы всё тело, верно? Промокни в чистой воде и подлечись. ...Меж тем, как там те дети?
Ответ прозвучал не от мужчины под водопадом.
Мужской голос раздался из-за спины Чжао.
— Я отправлюсь сегодня ночью.
Это Мицуаки? — подумала она, оборачиваясь.