Женщина хмуро окинула взглядом мужчину в белом халате, стоящем на расстоянии вытянутой руки.
— Не пристало стоять за спиной у леди.
— Вы уверены, что не потеряли бдительность, Леди Чжао?
— Вполне уверена.
Она подняла правую руку, показывая зелёный свиток в своих тонких пальцах.
Мицуаки лихорадочно пошарил по карманам и осознал, что нужная ему вещь пропала.
Словно выделываясь, Чжао покрутила украденный свиток в руке.
Когда она подняла правую руку, быстро вращающаяся зелёная трубка обвилась вокруг как живое существо.
Со взмахом предплечья свиток переместился на правое плечо, перевернулся по шее и прокатился до самого конца левой руки.
В темноте зашелестел шорох одежды и звук сжатия свитка в её левом запястье.
— Концептуальное оружие манипуляции окружающей средой "Космический Комикс #1". Попервах он предназначался для стабилизации среды в резервациях, но его мощь была столь велика, что из него сделали концептуальное оружие, а затем запечатали. ...Ты помнишь, кто его сделал?
— Саяма Асаги.
— Да. Помнится, он создал и Меч Лазурного Дракона Икко. ...Ты воротишься к Отряду Левиафана с этим?
— Да. Мы ещё с ними не закончили. Однако мы размышляем, кого выбрать своими противниками. Казами-сама и остальные почти полностью выбыли.
После заминки Мицуаки продолжил.
— Даже так мы не станем сдерживаться. Мы постараемся, чтобы они все присоединились к бою.
С рывком запястья Чжао швырнула свиток ему обратно.
Старик раскрыл правую сторону белого халата, и крутящийся свиток попал прямо ему в карман.
Затем Чжао нахмурилась на его слова.
— Я не одобряю гнушательств над слабыми. Казами, наверное, всё это время заливалась слезами.
— Леди Чжао, вы помните первую битву Казами-сама?
— Её первую битву?
— Да, — Мицуаки улыбнулся. — Внутри Концептуального Пространства очутился самый обычный человек, и к ней направлялись основные силы 6-го и 10-го. Ей на выручку бросился Изумо-сама... и мы.
— Ох, точно. Так оно и было.
— Она могла убежать. 6-й и 10-й не стал бы воспринимать обычного человека как своего врага. ...Но в грузовике, что перевозил G-Sp и X-Wi, также находилась Сибил-сама. Посреди яростной битвы Казами-сама спрятала Сибил-сама в безопасном месте и затем присоединилась к Изумо-саме на поле боя. Там она помогла сдержать прототип Вритры, который 6-й активировал в попытке самоуничтожения, — объяснил Мицуаки. — И при этом, изначально бросившись ей на помощь, мы думали, что она обречена.
— Так чего же она так просто проиграла на этот раз, когда с тех пор столько тренировалась?
— В этом-то и вся загвоздка. Могу только сказать, что есть разница между тем, кем она была, и кем она стала.
Он повернулся спиной и уставился во тьму.
— Так совсем неинтересно. Девушка, которую мы ранее недооценивали, и которая заставила нас пересмотреть наше мнение о ней, теперь полностью соответствует нашей изначальной оценке. ...Скукота.
Он начал уходить и его догнал голос из водоёма.
— Братец Мицуаки?
— Чего тебе, Ёнкичи?
— Я тебя ещё увижу, гес?
— Тебе известно это не хуже меня. ...И ещё одно.
На пятом шаге, почти пропав из виду в тёмном лесу, он остановился.
Гадая, в чём дело, Чжао смотрела на него, пока он говорил, не оборачиваясь.
— В качестве 37-й вещи в списке дел перед исчезновением братец Икко помочился с вершины этого водопада, напевая песню.
— Д-да как он мог, гес!!
На плеск разъярённого старика в воде Чжао могла лишь горько рассмеяться.
Мицуаки пропал во тьме, и женщина подняла взгляд к небу.
Однако...
— Я вижу только потолок.
Она находилась внутри зоны отдыха, так что увидела только внутреннюю сторону бетонного потолка.
После самоуничижительного смешка она обессиленно развалилась на сиденье, сделанном из срубленного бревна.
— Леди Чжао?
— Не переживай об этом, Ёнкичи. Я поигралась со свитком Мицуаки, помнишь? Этого хватило, чтобы меня немного утомить.
Чжао подняла правую руку и развернула тело, чтобы спрятать её от обзора с водопада.
Её пальцы слегка заметно дрожали.
...Жалкое зрелище. Мой срок жизни тоже на пределе.
— Эй, Ёнкичи, — позвала она. — Мы теперь действуем без ограничений, да? ...Или до сих пор слишком ограничивали себя?
— Что вы пытаетесь сказать, гес?
Её обречённая улыбка сменилась горькой.
...Даже не думай, что я расскажу тебе, к чему это всё, коль ты спрашиваешь вот так.
Горькая улыбка укрепилась.
— То, чего ты не поймёшь, Ёнкичи. Если б только я наделила твой мозг силой твоего Великого Мудреца.
— ...
Чжао задумалась о прошлом. Она задумалась о том давнем-предавнем времени, когда создала их в 7-м Гире.
Это было весело, но женщина и помыслить не могла о таком конце.
Ей казалось, что она знала и понимала мир, но...
...Можно мне сказать в своё оправдание, что я была молодой и глупой?
— Ёнкичи, быть может, ты больше всех похож на меня.
— ...
— Твоя рана почти затянулась, не так ли? Так отправляйся туда, где, по-твоему, интереснее всего.
— Нет, она ещё не затянулась.
— А куда делось "гес"?
— О-она ещё не затянулась, гес. Мне нужно отдохнуть ещё чуть-чуть, гес.
— Ясно, — сказала Чжао, кивая.
Она мягко повернула тело на длинном сиденье.
Её подвижный взгляд выглянул за пределы зоны отдыха.
Она увидела лишь тёмную ночь, но...
...Прямо сейчас эту тьму наблюдают все. Она обволакивает их, без их на то ведома.
— Чем вы занимаетесь и что предпримете?
...Икко, Ницзун, Мицуаки и Ёнкичи.
Её мысли в сердце не перешли в слова, но вместо них она произнесла нечто другое.
— Синдзё, Казами, Хиба, Саяма и остальные.
Небо почернело, но звёзды сияли так ярко, что на землю отбрасывались тени и возникали области темнее остальных.
Одна из таких располагалась на восточном склоне рядом с горой Кумотори, высочайшим пиком Токио.
Большое пространство земли образовалось выемкой на холме, а его утёс отбрасывал на землю тень.
Однако в той большой тени существовал одинокий огонёк.
Слабое свечение лампы дневного света исходило от заброшенного дома на дне теней.
Это был старый дом японского стиля с сараем со вкопанными стенами к северо-востоку.
В крыше зияла дыра, а деревянные стены выгорели под солнцем до серости.
Раздвижная дверь юго-восточного входа лежала сгнившей на земле, но на потускневшей табличке значилось "Кинугаса".
За дверным проёмом виднелся грязный пол и ручной насос для питьевой воды слева.
В доме было три комнаты: спальня с осевшим камином, прихожая с треснувшим полом и туалет. Комнаты разделялись раздвижными ширмами, пожелтевшими от времени и теми, в которых не осталось бумаги.
Все помещения выгорели, но спальню начал заполнять свет.
Белая лампа на полу освещала цвет плоти и другие краски, напечатанные на бумаге.
Это плакат.
И прямо перед ним раздавался голос:
— Хе-хе-хе. Незачем себя сдерживать, Синдзё-кун.
Говорил парень и, мурлыкая себе под нос, вешал большой плакат размера В2 на одну из ширм.
На его плечо был накинут пиджак, где внутренней стороне ворота вышили имя "Саяма".
Он находился в процессе развешивания четвёртого плаката.
Постер в его руках отображал девушку в бежевом платье. Она стояла под летним солнцем и, должно быть, раскручивалась на ветру, потому что её тёмные волосы мягко танцевали за спиной.
Увидев улыбку на её лице, Саяма многозначительно кивнул.
— Вот что значит Синдзё-кун. Можно, считай, забыть о мрачности этой комнаты.
В попытке заглянуть Синдзё под юбку он повернул плакат горизонтально.
— Нет, полагаю, это не сработает. Но какова же Синдзё-кун, что побудила меня на такое... Не это ли зовут очаровисткой?