Он продолжал обслуживать оружие, но радио не выключал.
— From the heavens’ golden height.
В Акигаве в главном зале поместья Тамия Рёко смотрела телевизор в одиночестве. Её плечи двигались в такт песне, пока она жевала рисовое печенье.
— Вот и пришло Рождество, да? — пробормотала она, после чего встала от того, как ей что-то послышалось из коридора.
Женщина сделала телевизор громче, чтобы и дальше слышать песню, и открыла входную дверь.
————.
Там сгрудился снег.
Белая площадь погребла под собой каменную дорожку во дворе.
Рёко вдруг показалось, что она увидела кого-то у ворот.
Она позвала имя девочки и прищурилась.
— ?..
Там никого не было. Только падающий снег.
Но Рёко заметила на пути от главных ворот до входа свежие собачьи следы.
Но по какой-то причине следов обратно не было.
Затем она заметила на пороге четыре жестяных банки в полиэтиленовом пакете.
Она подобрала холодные напитки и посмотрела в небо.
Падал снег.
Её губы двинулись вровень песне, слышимой за спиной.
— Shows the grace of His holy might.
Она достигла Китая, Индии, России, Германии, Африки, Франции и Англии.
Она достигла ушей Зигфрида и Хибы Рютецу в Окутаме.
Песня разносилась по телевизору и радио.
Те, кто не знали значения, с любопытством прислушивались, а знающие просто воспринимали слова.
— Jesus, as man on this earth.
В доме Танаси, Нацу как раз закончила говорить по телефону с родителями, отблагодарив их за подарок. Хлопнув себя по щекам, покрасневшим от волнения и радости, она села на стол.
Заметив, как сильно она переволновалась, женщина включила телевизор, чтобы чем-то себя занять.
Когда она услышала песню, одновременно закопошилась Харуми в задней комнате.
Волнуясь, что она разбудила ребёнка, Нацу пошла проверить, и обнаружила, что открытые глазки девочки смотрят наружу.
Там в какой-то момент пошёл снег.
— Ах, — сказала Нацу, нежно подняв Харуми и двинувшись к окну.
Снег накапливался снаружи, пока она слушала пение.
Нацу показала Харуми снег, сопроводив губами песню по телевизору.
Она пела вслух.
— Jesus, as man on this earth.
Внутри Концептуального Пространства яростный ветер и пальба сопроводила музыка, аккомпанирующая песне.
Акустическое духовое оружие учеников наполовину натужно, наполовину обнадёживающе выстроилось в порядок и начало играть.
Концептуальное Пространство охватила музыка спасителя.
Аккомпанемент послышался повсюду, и к давлению звука присоединились голоса.
— Silent night, Holy night.
Весь мир пел ту же песню. Одни знали, что их соседи тоже поют, другие нет, но в любом случае, пение наполняло мир.
Одни пели негромко, другие держали её в задворках сознания, но песня пелась, и всем стало ведомо, что предречено рождение спасителя.
И они также узнали, какой же сегодня день.
— Where today all the might.
В церковном приюте на вершине холма в Сакаи дети пели вместе с телевизором.
Настоятельница готовилась разрезать приготовленный для всех рождественский торт, но заметила снаружи внезапного посетителя.
Это хозяйка небольшой церкви у подножья холма. Та пожилая женщина рассказала ребёнку Синдзё Юкио об этом месте.
Настоятельница быстро открыла большое окно и обратилась к ней.
— Бывшая настоятельница.
— Веселого рождества. Я слышала, что дочка Юкио недавно опять приходила. И не сама, а с кем-то по фамилии Саяма.
Она горько улыбнулась.
— Я думала, это просто совпадение, но только представьте, она и в самом деле ребёнок Юкио… В следующий раз, может, стоит рассказать ей парочку старых историй.
— И как же вы оправдаете, что утаили, кто вы на самом деле? Испытание всевышнего?
— Нет, — пожилая женщина горько улыбнулась, слушая песню. — Я просто подумала, что так бы поступили Юкио или старый Саяма.
— Of His fatherly love us graced.
Левиафан помнил.
Он не понимал или не знал этой песни.
Но он её помнил. Обрывки песни сохранились в его памяти.
Когда же он её слышал?
— And then Jesus, as brother embraced.
Посреди ветра и песни, Саяма пел вместе, чтобы сдержать себя.
—————.
Парень кивнул.
Когда он понял, что вместе с Синдзё хранит эту песню внутри себя, Саяма задал вопрос.
— №8-кун. Прошу, скажи мне, как победить.
Автоматическая кукла немного опустила голову, но…
— Есть только один способ.
Она указала на Левиафана в ветряном небе.
— Ореол, защищающий Левиафана, составляет не так уж и много сил. Он неравномерный, поэтому….
Ответил голос. Механический голос.
— Нужно лишь нарушить их построение? Нам нужно только пробиться через ореол и подняться в небо?
Это был Алекс.
Он сопротивлялся ветру на краю защитного поля кукол.
— Я единственный, кто сможет прорваться сквозь турбулентность. Я пойду.
— All the peoples on earth.
Тацуми непроизвольно воскликнула, прислонившись к Алексу.
— Ты не можешь!
Она проигнорировала направленные на неё взгляды и повернулась к дракону.
— Сколько, по-твоему, тут механических драконов?! Если будешь себя загонять, когда уже так распадаешься, ты умрёшь! Неужели ты не понимаешь?!
— Но, Тацуми, механические драконы американского UCAT и Сандер Феллоу не доберутся туда сквозь такой ветер и пальбу. Сандер Феллоу в особенности занят защитой остальных.
— Это не значит…
— Это по силам только мне, — откликнулся Алекс. — Если я этого не сделаю, моя душа сгниёт.
— Так пускай гниёт! Всё же лучше, чем умереть! Я…я…
Тацуми запнулась и глянула на правую руку.
— Я думала, ты должен был избавить меня от слёз.
— Не волнуйся.
Алекс выронил часть себя.
Всего один болт.
— Он не был заражён отрицательными концептами. Это живая частичка меня.
Затем он мягко воспарил в воздух.
— Алекс!
— Не волнуйся, Тацуми. Я всегда буду с тобой. …И покажу тебе доказательство.
— Доказательство?
— Да, — ответил он. — Я покажу тебе то, что убедит тебя, что я всегда здесь.
Это были его последние слова для Тацуми.
Механический дракон подстегнул ветер, встал в воздухе и кивнул к Саяме.
— Оп!
Его скорость мгновенно изверглась.
Клинок дракона бросил вызов ветру, полетев навстречу небесам.
— All the peoples on earth.
Алекс летел всё выше и выше.
Несмотря на ветер и давление воздуха, его двигатели делали своё дело и толкали его даже дальше.
Прямо сверху прибыли атаки.
Это механические драконы. Он нацелился на защитных драконов, которые не были частью ореола.
На такой огромной относительной скорости их непросто даже разглядеть, но разум Алекса прояснел.
Его разрушение близится. Он знал, что его тело распадётся и останется только сознание.
И это обострило его сердце.
— Silent night, Holy night.
Слушая песню и полируя душу, Алекс мог видеть всё.
Его броня распадалась и отлетала, но дракона не волновало, пока удар не смертельный.
Без паники он использовал свой выпад, чтобы запустись себя в небо.
Ореол перед ним разрастался.
Его сердце прояснялось.
И он слышал песню.
— Long we hoped that He might.
…Ох, какая прекрасная песня.
Алекс слышал её когда-то давно. Это было не внутри Ноа, а в церкви на холме.
Тацуми тогда была с ним?