Пока шли к чаще, держали собак возле себя, и настороженно осматривались. А уже, оказавшись в окружении деревьев, позволили им уткнутся носами в снег. Запах толстокожего был знаком им очень хорошо. Сейчас они должны будут найти толстокожего и пригнать его к ловушке, которую охотники расставили здесь несколько дней назад.
Собаки между тем забирались всё дальше и дальше вглубь леса, и двигались резво, не смотря на глубокий снег, почти упирался каждому из них в брюхо, при том, что взрослыми эти псы могли доходить до плеч взрослому мужчине. Неудивительно, что люди очень скоро начали отставать.
- Думаешь, они уже что-то нашли? – засомневался Дан, глядя на него лишь вскользь, едва касаясь взглядом лица – сурового, но не грубого, и в то же время, не источавшего той мягкости и нарочитой приторности, какие бывают в лицах некоторых мужчин из клана, и которые носят бороду только для того, чтобы их не перепутали с женщинами. – Нашли Толстокожего?
- Возможно, он шёл этой тропой к своему логову… Вот собаки и чувствуют запах…
Губы Дана дрогнули. Мужчина чувствовал скорую встречу с существом.
- Я почти уверен.
Дан, как мог, скрывал от вождя клана свои эмоции, даже не подозревая о том, что тот уже не смотрит в его сторону – двое из стаи, вырвавшись вперёд, рванули в самую глубь чащи.
- Вождь! Похоже, сейчас начнётся, - спокойно проговорил Бек. Айн никак не отреагировал на его слова; впрочем, он бы не успел, потому что спустя всего мгновение раздался трубный голос толстокожего, а ещё через пару мгновений чащу заполнил топот огромных лап, сопровождаемый собачьим лаем.
- Вперёд! Мы успеем к ловушке раньше, если срежем! – Айн уже не походил на того мягкого, неприметного члена клана, который не часто высказывал своё мнение, а всё больше оставался в стороне. Нет. Теперь это был истинный вождь – настойчивый, решительный, упорный, готовый преодолевать любые препятствия. – Скорее, скорее!
Охотники бросились вслед за своим вождём, но прежде, чем скрыться среди колкой листвы островерхих елей, припорошенной снегом, каждый из них смог увидеть Толстокожего. Впрочем, даже, если бы они не хотели этого, всё равно бы разглядели исполинское туловище меж прямых, как стрела стволов, потому как зверь этот от кончиков пальцев до макушки был немного выше, чем двое взрослых мужчин, взобравшихся друг другу на плечи, и почти столько же в длину. Массивное грузное тело, в котором было больше жира, чем мышц, покрывала шкура цвета древесной коры, но только чуть светлее. Попадались звери со шкурой, изрезанной чёрными полосами. Такие же были и у Толстокожего, попавшегося тогда охотникам.
Охотники бежали сквозь чащу, бежали тропой, которая была прикрыта толстым слоем снега, но её рельеф чётко читался на фоне чёрных деревьев. Черноту эту скрашивала лишь листва – тысячи иголок, понатыканных на ветки. Но и их от всепроникающего холода сковало инием. Они не бежали – прыгали, оставляя в снегу глубокие, хорошо заметные следы. И в эти мгновения, каждый думал о том, что увидит там, там, где за частоколом из островерхих елей. Там, где белоснежное покрывало устилает ровную землю на тысячи шагов вперёд, где пустоту разрушают только яркие отсветы, отражающиеся то ли от неба, то ли от далёких ледяных глыб. Увидят ли они то, что ожидали?
- Успели! – обрадовался Айн.
- Успели, вождь! – кивнул Бек.
Охотники остались на неширокой тропе, наблюдая за тем, что происходило там, на белоснежном покрывале, куда собаки пригнали исполинского зверя. Осталось всего ничего – подвести зверя к месту, где накануне ночью охотниками была вырыта яма, прикрытая сеткой из молодых веток и обильно припорошенная снегом. Великан легко уместиться в ней, надо только, чтобы одна из четырёх массивных лап ступила на хрупкий плетень…
Собаки окружили Толстокожего, облаивая и грозя клыками каждый раз, когда тот порывался двинуться вперёд. У него были острые бивни и подвижный гибкий нос, похожий на трубу, которым исполин мог воспользоваться, как булавой, но делал это в самом крайнем случае, когда избежать драки не удавалось. Сейчас зверь пытался оценить ситуацию – выступал на собак, как таран, и тут отскакивал назад. Проходило время, и он снова пытался прорваться к логову, и, отстранённый звонким лаем, снова отступал. Собаки же пытались загнать его в ловушку.