– Тебе там все как взрывом вырвало, братишка, – ответила Ада, – вид у тебя был жуткий. Если бы не маг, ты бы умер, он спас тебя.
– Он успел достать литр крови?
– Нет, он напоил тебя своей.
– Что? – да сегодня просто день сплошных удивлений. – Он отдал мне литр своей крови?
– Вполне нормальная плата за спасение жизни, – спокойно ответил Илья.
– Как он сам? – обеспокоено спросил я.
– А ты направо посмотри, – предложил мой друг.
Стихийник лежал на соседней койке справа и вид у него был отнюдь не нормальный, как будто у него забрали все краски.
– Почему он такой бледный? – спросил я.
– Андрей, он потерял больше литра крови, а то и все два. Что ты хотел? – ответила Ада. – Он не может, как мы восстанавливаться быстро, он – человек, даже не смотря на свои магические способности, он все равно остается человеком.
– Да, все вышло не так уж и хорошо, – пробормотал я, – но мы, по крайней мере, остались живы.
– Ты еще свой живот не видел, – ухмыльнулся Илья.
– А что с ним?
– А ты посмотри, – посоветовала сестренка.
Я опустил одеяло, Аня тут же отвернулась, а мои глаза округлились. На левой стороне живота красовался страшный зигзагообразный шрам.
– Поздравляю дружище, – торжественно произнес мой рыжий друг, – ты первый вампир, у которого есть шрам.
– Но, как? – я никак не мог прийти в себя от увиденного.
– Сильна большая рана, – начал объяснять Илья, – большая часть зажила благодаря регенерации и свежей крови. Но потом, когда уже все внутренние органы восстановились, и осталось только кожа и мышечная ткань, регенерация почему-то отказала, тебе в рот влили литров пять свежей крови, но даже она не запустила регенерацию вновь, поэтому поступили, как с людьми просто зашили.
– Но почему она не зажила до конца, потом спустя время, я, что совсем лишился регенерации, – с ужасом произнес я.
– Нет, не волнуйся, регенерация к тебе вернулась, уже проверили, – успокоил меня Илья, – но почему шрам так и не зажил, никто не знает, скорее всего, он у тебя на всю жизнь.
– Вот значит, какую с меня плату взял Крик Смерти, – тихо произнес я.
– И какие ощущения от его использования? – с интересом посмотрела на меня Ада, мои слова все-таки услышали.
– Великое счастье и ужасная боль, вот что он в себе объединяет, – произнес я почему-то грустно, сам не зная почему.
Никто ничего не ответил, все хотели испытать это чувство, никто боли не боялся, но все боялись смерти. Мне повезло в этот раз, я спасся, но никто не может гарантировать мне этого вновь.
– Твоя новая одежда в тумбочке, старую мы выкинули, носить ее уже невозможно, она превратилась в лохмотья и была вся в крови, – произнес Илья, нарушая возникшую тишину.
– Понятно. А сколько я был без сознания?
– Где-то часов двенадцать точно, братец.
– Да, приличненько, ничего не скажешь, – усмехнулся я, – видимо, рана была действительно большой.
– А то ты сомневался? – пробурчала, все еще злая Аня.
– Анечка, радость моя, ну не сердись, пожалуйста, – улыбнулся я, – я тебя очень люблю.
– Ага, оно и видно, как любишь, смерти ищешь, чтоб от меня избавиться!
– Анют, ну ты чего?
– Ничего.
– Миленькая, ну жив я, – начал я успокаивать любимую. – Как же я могу хотеть от тебя избавиться, если ты для меня дороже всего?
– Правда?
– Конечно, правда.
Аня подошла ко мне, обняла и заплакала.
– Любимая, ну не плач все же хорошо.
– Я не плачу, – вытирая слезы, сказала Анюта, – но пообещай мне, что больше никогда не будешь так делать.
– Обещаю.
– Ладно, нам уже пора в общежитие, скоро рассвет, – сказал Илья.
– А что с экзаменами, – вспомнил я, – я же их пропустил.
– Арий сказал, чтобы ты не думал об этом, – успокоила меня Аня, – он сказал, что все уладит.
– Ясно.
– Ну, все, дружбан, мы пошли. И не лезь больше ко всяким сомнительным демонам, – усмехнулся Илья. – А если и полезешь, то в следующий раз позови и меня, нельзя быть таким эгоистом и оставлять все веселье себе. И еще, Арий сказал, чтобы ты здесь побыл до следующей ночи, а потом обязательно зашел к нему.
– Хорошо, ночью увидимся.
Они ушли, я остался. Маг не приходил в сознание, или просто спал. Слабость никак не уходила из моего тела. Сон пришел незаметно.
* * *
– Эй, Анмир, очнись! – услышал я сквозь дремоту. – Ну, проснись же! Не говори, что ты умер!
Я открыл глаза:
– Ну, чего тебе?