– Кора? – не поняла я.
– Да. Тебя зовут Корэлия или Кора. Ты забыла? Мама предупреждала, что такое возможно.
– Что?
– Ты ударилась головой, – ответила женщина.
А девушка тут же затараторила:
– Три дня назад на меня напали волки, а вы… – она запнулась, – ты и твой пес, пришли на помощь. Под конец ты упала и до сих пор только бредила.
– Мой пес?
– Он храбро сражался за тебя, – отводя взгляд, произнесла Танз. – Мы со Стеном… это мой брат, вернулись на ту поляну и похоронили его. Негоже верного друга бросать на растерзание лесным тварям.
«Друг… пес…» – в памяти вмиг всё прояснилось.
– У него и кличка была – Верный, – грустно прошептала я.
– Ты вспомнила? – радостно воскликнула девушка.
– Выпей, – рядом вновь очутилась эльфийка.
Горячий край глиняной кружки коснулся губ, и в носу защекотало от сладковато-пряного запаха отвара. Чихнув, я сделала несколько глотков. Вопреки ожиданиям напиток оказался приятно-кислым и освежающим.
– Здесь листья мерены и корень варпуха, – тем временем пояснила женщина. – Они дадут тебе силы. Теперь сядь и покрути несколько раз головой из стороны в сторону. Не кружится?
– Нет.
– Тебя-то как зовут дружок? – потрепав пса по лобастой морде, прошептала я.
Так приятно было касаться излучающего силу и мощь животного.
– Его полгода назад Солд из леса притащил, – поведала Габриель. – Очень редкая и опасная смесь: отец волкодав, а мать белая волчица. Щенок еще не выбрал себе хозяина и до сих пор безымянный.
– Действительно странная помесь. А я голову ломаю, почему у него такой густой и белый мех, хотя глаза обрамлены черным, и уши стоят как у обычного волкодава. Правда думала, он взрослый, а не щенок.
– Да, крупновата псинка будет, в холке, наверное, тебе до плеча дотянет, как вырастет, – прикинула женщина.
– А почему вы здесь, в лесу? – поменяла тему я.
– На этот вопрос, коротко не ответить. Мы держимся вдали от селений. Когда-то лорд издал указ о том, чтобы раз в полгода из селений забирали по девице. Их отдавали на откуп великану – Бенору.
– Так вот от чего я бежала… – осенило меня.
– Может девочка, может. Мне это не ведомо. Мой муж был старейшиной. Однако, когда он отказался отдать нашу девочку, люди лорда оповестили жителей, что в любом случае заберут из поселка одну девицу. Боясь потерять своих детей, соседи буквально растерзали его у меня на глазах и выдали Естель на заклание, – глаза женщины застилала пелена слез. – А ведь он старался им во всем помочь… и я…
Нарушая тишину в лесу перекликались птицы, а я и Танз не находили достойных слов для утешенья.
– Лишившись семьи, и не желая более жить рядом с этими людьми, я собрала пожитки, скот и ушла, – совладав со своими чувствами, продолжила свой рассказ эльфийка. – Неподалеку от поселка мне повстречался Солд.
– Это он научил меня управляться с кинжалом, – неожиданно прервала рассказчицу Танз. – Иначе, не дотянула бы я, до твоего прихода.
– Ну и лет десять назад на разоренном хуторе, мы нашли Танз и её младшего брата. Такая вот у нас теперь семья, – подытожила Габриель.
– Стен ничего тогда не понял, а мне пять было и до сих пор кошмары снятся, – пожаловалась девушка.
– Заболтались мы. Надо ужин собрать, – спохватилась женщина. – Пройдись, тебе это не повредит, – посоветовала она и поспешно выскользнула из шалаша.
Я осторожно встала, ожидая ощутить слабость в ногах, но тело словно забыло о недавно полученной травме. Руки недоверчиво поднялись вверх, осторожно ощупывая голову.
– Странно, даже шишки нет, – удивилась я.
– Габриель очень талантливая знахарка, – с нескрываемой гордостью произнесла Танз, – Её считают посланницей богов. Говорят, она смогла бы потягаться с человеческими лекарями, но мы таковых еще не встречали. Люди крайне редко рождаются с подобным даром.
Обрывки воспоминаний замелькали перед мысленным взором.
– Я лечила…
Произнеся эти слова, я устыдилась. Прозвучало это так, словно бахвалюсь, стараясь выделиться.
– Ты? – недоверчиво переспросила девушка.
– Ссадины, ушибы, вывихи и однажды меня привели к охотнику, которого на границе с Айсгардом подрал гризли, – я смущенно замолчала, эти слова смахивали на хвастовство.
– А как ты это делаешь? – забегая вперед и заглядывая мне в глаза, с любопытством поинтересовалась Танз.
– Не знаю. Порой положу руку, а там словно горячий, пульсирующий мягкий комок, и если продолжаю держаться за больное место, то ощущаю как этот ком уменьшается и становится более упругим, а потом словно лопается, растворяясь в окружающем мире. Раны стягиваются. Говорят, боль отступает, и больше не повторяется, но очень устаю, – призналась я.