— Я не бог, принц Шул. Говоря честно, до недавнего времени я вообще не верил в богов.
— Ну, то, что ты не бог, господин Корум, совершенно очевидно. Судя хотя бы по твоему глупому поведению… Но это неважно. Куда важнее вот что: мы оба — последние представители народов, которых по тем или иным причинам Повелители Мечей решили уничтожить. Мы оба в их глазах — вредный анахронизм, непременно подлежащий искоренению. В свое время они точно так же заменили мой народ нхадрагами и вадхагами, а теперь заменяют их мабденами. Среди ваших рас начался тот же процесс упадка и разложения — извини, что я не отделяю тебя от нхадрагов, — какой погубил и мой народ. Как и я, ты предпринял попытку противостоять этому и пошел против богов. Я избрал в качестве оружия науку, ты же — меч. Сам решай, какой из двух способов лучше. И мудрее.
— Ты, на мой взгляд, мелковат для настоящего бога, — сказал Корум, теряя терпение. — А теперь…
— Да, пока что я недостаточно велик… Но это пока! Ты скоро увидишь, сколь я велик и сколь милостив, — как только я добьюсь положения настоящего бога! Но ты перебил меня. Я могу продолжать, господин Корум? Неужели тебе не ясно, что действовал я в основном из дружеских побуждений?
— Пока что ни одно твое деяние, касавшееся меня, отнюдь не свидетельствует об этом.
— Естественно. Я имел в виду союзническую поддержку, а не настоящую дружбу. Уверяю тебя, господин Корум: я ведь легко мог бы уничтожить и тебя, и твою даму сердца.
— Но я выказал бы куда большее терпение, если б знал, что ты освободил ее от условий той ужасной сделки, которую она заключила, и доставил сюда; если б я собственными глазами увидел ее живой.
— Тебе придется довольствоваться моим словом.
— Тогда лучше убей меня сразу.
Принц Шул поднялся. Движения у него были нервные, и весь он был какой-то издерганный — старый, даже дряхлый, изношенный человек. Его повадка вовсе не соответствовала юношескому облику. В этом сочетании было, пожалуй, даже нечто непристойное.
— Тебе следовало бы проявлять ко мне большее почтение, господин Корум.
— С какой стати? Я уже видел несколько колдовских трюков и вдоволь наслушался пышных словес.
— Я намерен предложить тебе нечто весьма существенное. Так что предупреждаю: будь со мной полюбезнее.
— Что же ты намерен мне предложить?
Глаза Шула сузились.
— Я предлагаю тебе твою жизнь! Я мог бы забрать ее…
— Это ты уже говорил.
— Я предлагаю тебе новую руку и новый глаз!
Корум вздрогнул: он не смог скрыть своей заинтересованности. Шул захихикал.
— Кроме того, я предлагаю тебе эту женщину, к которой ты, вадхаг, испытываешь столь извращенное влечение, — Шул поднял руку. — О, прекрасно, прекрасно… Прошу прощения. У каждого из нас свои слабости, разумеется. И наконец, я предлагаю тебе возможность отомстить за свой народ!
— Гландиту-а-Крэ?
— Нет, нет, нет! Рыцарю Мечей! Рыцарю Мечей! И только ему! Тому, кто позволил мабденам пустить повсюду свои корни.
— Но как же Гландит? Я поклялся, что уничтожу его.
— И ты еще обвинял в мелкотравчатости меня! Сколь же ничтожны твои собственные цели! Обладая теми возможностями, которые я тебе предлагаю, ты сумеешь уничтожить сколько угодно этих мабденских «графов»!
— Продолжай…
— Продолжать? Продолжать?! Разве недостаточно того, что я уже предложил тебе?
— Ты же не говоришь, что именно хочешь получить от меня. К тому же я не уверен, что все эти обещания — не более чем сотрясение воздуха.
— Ах, ты еще и оскорбляешь меня! Мабдены дрожат от страха передо мной! Они теряют разум, когда я материализуюсь на их глазах «из пустоты». А некоторые от ужаса даже умирают, стоит мне продемонстрировать кое-какие свои способности.