Всё заварилось, как в адском котле. Никкалсов не любили за их одиночество, за их богатство. Про Никкалсов ходили разные слухи, нехорошие слухи. Дети быстро забывают то, чего не понимают, но взрослые-то помнили, что в те далёкие годы полиция частенько наезжала в этот дом. Родители боялись за своих чад. Боялись, что престарелые извращенцы целыми днями мечтают о растлениях. Безумный мир… Проще вообразить дьявола, чем поверить в добрых людей.
Борис приехал первым. Ещё до того, как Ариадна Никкалс оказалась под подозрением, он приходил сюда. Дамиан Никкалс встретил его, как старого друга, но в результате оказался избит. «Ты убил её! Ты, грязный извращенец! — кричал Борис. — Мне ещё тогда всё стало ясно, похотливый ублюдок!».
Охрана схватила его. Дамиан запретил вызывать полицию, но Бориса, безусловно, выставили. Об этом знал весь город. А на следующий день Ариадну Никкалс забрали в участок на глазах у нескольких местных жителей. Слухи переплетались со страхами, то и другое легко становилось топливом для ненависти.
Следом приехал Люк. Он услышал уже готовую версию: Никкалсы убили Ксандру. Ариадну арестовали, а Дамиан всеми силами пытается её оправдать. Покупает дорогих адвокатов, толкает взятки судьям… Господи, какое безумие. Какие судьи?! СМИ несли чушь, радовались, поднимали тиражи и просмотры. Но в действительности-то Ариадна не была арестована, её просто задержали на трое суток до выяснения обстоятельств. Да, улика была неприятная, но — косвенная, к тому же легко объяснимая: в тот день Ариадна порезалась на кухне, и Ксандра остановила кровь своим платком. И задержание было произведено как раз для того, чтобы показать общественности, что полиция не боится подозревать богатых людей. Но никто не мог предположить, что разгневанный город воспримет всё, как вынесенный вердикт. Город поднялся, и остриём его гнева сделались Борис и Люк.
Когда Ариадну отпустили, всё выглядело так, будто Никкалсы откупились от ответственности. Этого никто не мог стерпеть. И началось страшное. Вы, наверное, уже знаете — акты вандализма, разбитые окна, порезанные шины, бутылки с горючей смесью… Что, в полиции говорили про дымовые шашки? Ну да, в полиции тогда прекрасно понимали, что если взять и посадить виновных в этих выходках, город взорвётся. Пока же он просто кипел, и нужно было просто ждать, просто надеяться, что однажды всё успокоится. И — найти истинного убийцу.
Нападая на Никкалсов, никто толком не заметил пропажи ещё двух девушек, такого же возраста, как Ксандра. Ниам Крол, убийца, оказался настоящим психопатом. Я видел запись его допроса. Он сидел и спокойно так рассказывал, как это было хорошо, что весь город сходит с ума по Никкалсам. Он мог делать всё, что угодно. Изначально он хотел остановиться после Ксандры — ему просто было интересно попробовать, как он сказал. Но поднялась такая заварушка, что он понял: у него развязаны руки.
Нет-нет, он не был так глуп. К дому Никкалсов было привлечено слишком много внимания. Тела он прятал в лесу, на другом конце города. И нашли их далеко не сразу, а когда было уже слишком поздно… Что? Ах, вы ведь не знаете самого главного…
Дамиан никогда не стал бы подавать заявления на Люка или Бориса, если бы дело касалось только его. Но эти двое больше всего донимали его жену. Святую женщину, которая за всю свою жизнь мухи не обидела. Дамиан хотел её защитить. И не сумел…
Она не понимала, не могла понять, за что её так ненавидят, за что швыряют помоями, оскорбляют — те дети, которых она столько раз угощала своим печеньем. Дамиан уговаривал её потерпеть. Но она не выдержала. Однажды утром он нашёл её в гараже — она отравилась угарным газом. Несколькими часами позже обнаружили тела двух других девушек. Вечером того же дня был арестован Ниам Крол.
И всё закончилось.
Город успокоился.
Вы знаете, на этом обычно заканчиваются детективные сериалы. Как будто волна набежала на берег — и откатилась обратно. Только вот жизнь, знаете, продолжается. И на похороны Ариадны не пришёл никто. Все стали обходить этот дом по широкой дуге. Никто не мог себя заставить посмотреть в глаза Дамиану Никкалсу.
А он, знаете ли, ждал. Он надеялся, что Борис и Люк придут к нему. Что, несмотря на весь ужас, что они пережили, им удастся пожать друг другу руки. Он мог их понять. Но он верил, что они найдут в себе порядочность, найдут силы просто извиниться.
Не нашли. Сначала уехал Борис, потом — Люк. Никто не извинился. Ни эти двое, ни другие, те, что плевали в лицо Никкалсам. Ни одна вшивая газетёнка не напечатала официальных извинений за то, что было ими устроено, за эту, без преувеличения сказать, травлю. Все предпочли сделать вид, что ничего не было. Все предпочли бы, чтобы и Дамиан Никкалс побыстрее скончался, перестав напоминать им о том, о чём хотелось забыть. Ведь всё равно он был виноват. Тем, что богат. Тем, что нелюдим. Тем, что привечал в детстве Ксандру. Кто знает, что старый извращенец мог с ней сделать. Может быть, это искалечило ей психику. Если бы не он, она никогда не оказалась бы в лапах Ниама Крола. Такие разговоры ходили. Люди умеют находить себе оправдания.