Но Дамиан жил, и смысла в жизни он не видел. Мы с ним часто разговаривали, и он постоянно говорил мне, что ему жаль мальчишек. Он знал, чувствовал, как им погано живётся после всего. И однажды он признался мне, что отправляет им открытки. К каждому празднику. Зачем? Вы задаёте сложные вопросы…
Наверное, отчасти он хотел протянуть руку. Он ждал их здесь, на полном серьёзе — ждал. Отчасти ему хотелось отомстить, заставить их мучиться воспоминаниями. Но мне кажется, что он повредился в уме, и всё у него смешалось. Ему казалось, что Ариадна жива, что Ксандра по-прежнему приходит к ним в гости. Я часто слышал, как он разговаривает с ними обеими и смеётся. Только вот мальчишки совсем про него забыли, и поэтому он грустил. Поэтому он отправлял им эти дурацкие открытки, каждый раз точно выясняя новый адрес. С его-то средствами это не составляло проблемы.
Когда он заболел, иллюзий у него не было. Дамиан позвал меня и составил завещание. Половина его имущества уйдёт семье Ксандры. А другую половину должны будут поделить между собой Борис и Люк, в том лишь случае, если они придут сюда сами.
Борис пришёл за день до смерти старика, и о чём-то они говорили. Парень вышел оттуда весь в слезах и попросил меня не искать его после… Он отказался от своей доли, и я считаю, что это был самый благородный его поступок с тех пор, как он спрыгнул с забора, чтобы не оставить малютку Кси одну в опасности.
Дамиан написал множество открыток и записал уйму голосовых сообщений. Это превратилось для него в настоящую манию. Кажется, последнее сообщение поздравляет Люка со столетним юбилеем. После смерти Дамиана отправлять их должен был я. И я должен был жить здесь, ожидая Люка, чтобы передать ему вот этот конверт. Возьмите его, если хотите, мисс. Я не вскрывал. Я тоже хотел бы поскорее покончить с этой историей и не думаю, что мне хотелось бы оставить от неё сувенир. Но, возможно, для вас это и будет что-нибудь значить. Кто-то должен помнить, понимаете?
Мы привыкли ненавидеть убийц, насильников, маньяков. Они чужие, они пугают нас, они делают своё дело под покровом тьмы и тайны. Но что мы можем сказать, когда речь заходит об этих… Одним из которых был Люк? Для них даже названия не существует. Они готовы глотку перегрызть беззащитному человеку, думая, что играют за справедливость. А когда узнают, что справедливость там даже рядом не стояла, убегают в кусты. Они могут быть очень смелыми, когда речь идёт о других людях. Но в битве с собой они могут лишь бесконечно бежать. Их преступлению нет названия, к ним стараются «с пониманием» относиться полицейские. Они — образцовые граждане, плоть от плоти народа, и делают то, что, как они считают, должны. Их как будто несёт волна. Они верят, что истина ведома им, а все остальные малодушно её скрывают. И они… о, нет, они не вершат самосуд, для этого они слишком порядочные граждане, слишком глубоко зашит в их инстинкты страх совершить убийство. Они лишь бросаются помоями, пишут на стенах гадости, да иногда разбивают окно бутылкой с огненной смесью. Они хотят, чтобы у их отчаяния, у их гнева был выход. Здесь и сейчас, немедленно! И они его находят. Забывая о том, что они — люди, что есть разум, есть логика. Есть, в конце концов, закон!
Увы, это слишком страшно. И в глубине души каждый понимает, что и он — один из этих. Коснись подобное его — и он плюнет в лицо тому, на кого упала лишь тень подозрения, а потом, когда тень уйдёт, будет обходить этого человека по широкой дуге, косо на него смотреть, пока тот не уедет прочь из города, ни в чём не виноватый, несправедливо оплёванный.
Мне кажется, сегодня на планете Лейгун случилось хоть немного справедливости. Может быть, кто-нибудь однажды отважится написать об этом книгу? Было бы неплохо, только вряд ли бы я стал её читать. Я усвоил урок. Но триллионы людей — даже не знают, что такое возможно. Возьмите конверт, мисс, пусть он напоминает вам о том, что в любой ситуации важно остаться человеком, куда бы ни несла тебя толпа.