— Господи… — Кейт закрыла лицо руками.
— Вот, да, — сказал Джош, прикончил банку, смял её и бросил к калибратору. — Кое-как выбрался. Посмотрел по схеме — эта хрень захватила уже всё, кроме мостика. Я отрубил суке щупальца. Сюда она не пролезет, да.
Джош вытащил новую банку и, поколебавшись, протянул её Кейт. Она взяла, но даже не поняла этого.
— Что же нам делать? — спросила Кейт шёпотом.
— Да ничего. Всё кончено, Кейт. Расслабься.
— Но как же… Мы можем послать сигнал Мэйдэй.
— Не можем. Связь эта тварь отрубила первым делом.
— Я могу долететь до… — Кейт осеклась.
— Докуда? Наш пункт назначения через условные сутки, ничего ближе тут нет. Воздуха хватит на пару часов. Говорю, мы ничего не сможем сделать. Нам осталось только выдышать остатки кислорода и умереть.
Кейт услышала шипение открытой банки. Сама машинально тоже открыла свою.
— Про тебя я забыл, — повторил Джош. — Думал, на мостике никого нет. Думал, ты тоже среди них, стала зомби.
— Сегодня ведь моя смена, — прошептала Кейт.
— За смену, — был краток Джош. Он стукнул своей банкой по банке Кейт.
— Скажешь мне, когда у меня начнётся кислородное голодание?
— Нет, зачем? Это будет незаметно. Ты просто уснёшь, Кейт.
— Я хочу знать…
— Не хочешь, поверь.
Кейт всхлипнула, потёрлась носом о грязную спецовку. Теперь её запах казался таким родным, таким живым, настоящим. Джош погладил Кейт по плечу. Она сидела у него на коленях, обняв за шею.
Кейт почти никогда не пила, и сейчас двух банок крепкого пива хватило, чтобы утратить все возможные тормоза.
— Прости, что так к тебе относилась, — каялась она.
— Ты как-то ко мне относилась? — удивился Джош.
— Да! Я… Я презирала тебя. Считала себя лучше.
— Хм. Не замечал.
— Вот именно. Я вообще тебя не замечала.
— И я тебя.
Кейт заглянула ему в глаза. Медленно-медленно их лица двинулись навстречу друг другу, губы соприкоснулись.
Голова кружилась. «Может, это уже смерть? — думала Кейт. — Замечу ли я, когда умру? Успею ли я?..» Что «успею» — она не додумала. Мысль потерялась.
Шипение пневматики. Кейт вскинула голову, и глаза её расширились.
— Нет! — завизжала она.
— Джош, — прохрипел капитан в майке и трусах, с красными глазами.
— Нет! — Кейт метнулась в угол, подхватила увесистый волновой калибратор. — Не тронь его, мразь!
Капитан уставился на неё. Почесал подбородок.
— Дожили, — буркнул он и перевёл взгляд на понурого механика. — Джош, в сортире лампочка не горит.
— Да по всему кораблю нихрена не горит, — проворчал Джош. — Распределяющая плата накрылась, запасной нет. Только на мостике работает, и то, вон, больше половины индикаторов сдохло.
— А жизнеобеспечение?
— Да там всё нормально, стал бы я иначе тут бухать.
— Вот бухла ты купить не забыл, а платы — нет. — Капитан покачал головой и тяжело вздохнул. — Сутки лететь без света… Я тебя уволю, Джош.
— Да ладно, Макс, не ссы, прорвёмся.
— Ладно… — Капитан вздохнул, почесал живот, зевнул. — Пойду спать. Этой, смотри, рулить не давай! — кивнул он в сторону Кейт. — Мы в ответе за тех, кого напоили.
— Будет исполнено, — отсалютовал банкой Джош.
Закрылась дверь за капитаном. Выпал из рук тяжёлый волновой калибратор.
— Вот ведь, — сказал Джош, старательно глядя в сторону. — Может, и остальные тоже исцелились. Совсем ведь как нормальный был, скажи?
— Джош…
— Аюшки?
— Я… Я тебя ненавижу! — сказала Кейт и заплакала, сев на пол.
Рабераскун
Механик Джош выполз из недр корабля, когда солнце уже почти доползло до горизонта. Посмотрел на красноватое светило мутным взглядом и произнёс мысленно нехорошее слово.
— Джош, всё проверил? — окликнул вездесущий капитан.
— Всё, — буркнул Джош.
— Далеко не уходи, через час стартуем.
Джош далеко и не собирался. Прошёлся по стоянке, сунув руки в карманы штанов. Сел на землю, прислонившись спиной к шасси, и подумал нехорошее слово ещё раз.
Не любил он такие стоянки, которые длились меньше двенадцати часов. Только-только успеешь проверить все системы — а не дай бог ещё что-то подлатать надо! — и всё, прощай, жестокий мир, полетели в другой. Ни тебе выпить, ни тебе закусить… Могли бы ведь и на ночь остаться, планетка уютная, дружелюбная. Местные, правда, все на сельском хозяйстве двинутые, больше ни о чём говорить не умеют.