ЦЕЛЕВАЯ АУДИТОРИЯ
— А деньги когда? — недоумевал Костя, сжимая в руке зачехлённую электрогитару. — Третий раз выступаю, а Вы ещё и за первый не заплатили.
— Пойми, — с безразличным видом вещал бархатным голоском Глеб Паркинсон, продюсер всех начинающих музыкантов и прочих деятелей Красного Литейщика, — вся сумма ушла на покрытие расходов, взятки, договора.
— Послушайте…, - продолжал возмущаться Костя.
— Ты никому не известен. Скажи спасибо, что вообще дают играть в кабаках. Клубами эти места не назовёшь. Следующее выступление в субботу. Не хочешь, не играй, тогда вообще денег не получишь.
— В субботу моя смена на Литейном, — умоляюще произнёс Костя.
— Я всё сказал, — отмахнулся Глеб.
Он повернулся, и вперевалку пошёл в сторону ожидавшей его машины с личным водителем и двумя амбалами. Костя, опустив голову, поплёлся в противоположном направлении. Его увлечение электрогитарой давало только моральное удовлетворение, заработать не получалось. Где бы ни играл, постоянно накалывали с деньгами, кормили обещаниями или откровенно воровали. Временами хотелось зашвырнуть гитару в заросший ряской пруд, находившийся в конце района, навсегда забыть о музыке, посвятив жизнь заводскому однообразию. Но, как только он подходил к заболоченному водоёму, чувства менялись на противоположные и Костя поворачивал обратно.
Вот и сейчас он стоял на берегу, примериваясь, как бы запулить инструмент в самый центр. Костя то размахивался, держа гриф двумя руками, то пытался раскрутить гитару одной. Начало темнеть, а он никак не мог определиться с манерой броска. Надо было решать скорее, на очереди был усилитель.
— Помочь? — услышал он голос за спиной.
Костя обернулся. Позади него стоял крепкий мужик, лузгающий семечки из пакета.
— Не надо, — ответил Костя. — Это так…. Просто….
— Ты ж её никогда не выбросишь, — сказал мужик, подходя ближе. — Меня Виктор зовут.
Поздоровались. Он протянул Косте пакет. Тот подставил ладонь под плохо прожаренные семена. Двадцатью минутами позже сидели на отполированном одеждой сотен человек стволе поваленного давнишней грозой дерева.
— Вот такие дела, — закончил свой рассказ Костя, тихо бренча на гитаре.
— Не фонтан, — кивнул тот. — Эдак у тебя ничего не выйдет. Аудитория не та, пробивалы лажовые, пердюсеры то есть.
— А ты чего тут? — спросил его Костя.
— Гуляю. Времени хоть отбавляй. Работы нет.
— Да. Почти полгорода груши околачивает.
Слева от них, там, где пруд упирался в заросший крапивой пустырь, послышался шум десятков ног, крики, смех, разговоры. Потом кто-то, видимо заводила, крикнул речёвку.
— Мужик в кепке!
— Нет! — ответила невидимая толпа.
— Мужик без кепки!
— Да!
Виктор пересыпал семечки обратно в пакет.
— О, — оживился он. — Кажись, представление начинается. Пойдём, глянем. Сундуки с Пилорамой базарят.
— Может не стоит? — насторожился Костя, прекрасно зная, что это за базар.
— Пошли, пошли, — потянул его за рукав Виктор, вставая с бревна. — Инструмент не забудь.
На пустыре намечалось не шуточное побоище, причиной которому могло стать какое-нибудь недоразумение или просто заскучавшим парням захотелось почесать кулаки. Сундуки, получившие погоняло от Сундуковой улицы, рядом с которой обитали, собирались раздать лещей парням с Пилорамы — района названного по нахождению там деревообрабатывающей фабрики. Именно речёвку Сундуков слышали Костя и Виктор.
Бригада Пилорамы показалась с другой стороны пустыря. Она так же бодрилась только им понятными выкриками.
— Наша совесть!? — кричал командир.
— Пилы! — повторяла банда.
— Наша слава!?
— Железо!
Костя и Виктор остановились возле пыльного куста. Костя вновь захрустел семечками. Две толпы, без «предварительных ласк» и ненужных разговоров, сразу сошлись в рукопашной. Первые ряды с обеих сторон попадали на землю от точных ударов соперников. Некоторые из павших попытались подняться, но по ним уже шла вторая волна озлобленных громил. Пустырь накрыл гул схватки, стоны раненных, матерщина и звучные удары.