Осталась одна надежда – ветровед и облаколог подтвердили приближение Великой Бури. В соответствии с обычаем Квинтиниуса Верджиникса должны были посвятить в рыцари, после чего ему следовал отправиться в погоню за Великой Бурей в поиска грозофракса.
Вилникс Подлиниус лежал тем временем в больничной палате и лихорадочно соображал. Ему так не удалось обуздать энергию молнии, но он понял что грозофраксовая пыль сама по себе является чудом – одной ее крупинки достаточно, чтобы мгновенно очистить самую грязную и гнилую воду. Чего только не дадут обитатели отвратительного зловонного Нижнего Города за подобное средство. «Все, что угодно», – с жадностью подумал Вилникс.
Не дожидаясь полного выздоровления, Подлиниус покинул больничную палату и вернулся в полуразвалившуюся Башню Дождеведов, или, точнее, Дождеведа, ибо в живых остался только он. Там он занялся подготовкой к великому дню.
В конце концов этот день наступил. Солнце взошло, и лучи его проникли через восточную арку в зал Великой Ратуши, где собрался совет Санктафракса.
Профессор Света и Профессор Темноты, одетые, соответственно, в белую и черную мантии, сидели перед собравшимися за столом, на котором лежали меч и кубок. Академики Санктафракса заняли свои места в зале. Каждая отрасль знаний была представлена: Колледж Облакологии, Академия Ветра, Институт Снега и Льда, воздухоловы, туманосборщики, смогометристы… а также последний представитель Факультета Дождеведения, притащившийся на костылях.
Высокий, статный юноша пересек зал и преклонил колена перед Профессором Света. «Властью, данной мне, – объявил Профессор, поднимая сначала кубок, а затем меч, – я прошу у Рыцарской Академии разрешения за жажду знаний и за остроту ума возвести тебя, Квинтиниус Верджиникс, в рыцарское достоинство!»
Профессор посмотрел на коленопреклоненную фигуру. «Клянешься ли ты, Квинтиниус Верджиникс, всем святым Небом, что будешь служить умом и сердцем Ордену Рыцарей-Академиков, присягая на верность Санктафраксу, и только ему?»
Голос Квинтиниуса дрогнул.
«Да, клянусь!»
Прутик преисполнился гордости:
– Мой отец!
«Клянешься ли ты также в том, что посвятишь всю свою жизнь поиску грозофракса? Что будешь преследовать Великую Бурю? Что… – Тут Профессор медленно и глубоко вздохнул. – Что не вернешься, не выполнив эту священную миссию?»
Помогарь обернулась и уставилась на Прутика немигающим взглядом.
– Отец Квинтиниуса, твой дед – Шакал Ветров, был капитаном небесных пиратов. Как разозлился в свое время Квинтиниус на отца, когда тот записал его в Рыцарскую Академию, ибо юноша хотел идти по его стопам. И вот теперь… Теперь! Невозможно описать словами, какой честью для него было получить наивысшую награду Санктафракса. «Квинтиниус, – услышал он тихий голос Профессора, – ты клянешься?»
Квинтиниус поднял голову и ответил: «Да».
Профессор Света наклонился вперед и вручил Квинтиниусу кубок. «Пей!» – приказал он. Юноша поднес кубок к губам. Профессор Света поднял меч и ждал, пока Квинтиниус осушит кубок. Он все ждал и ждал… Но Квинтиниус оставался неподвижным, будучи не в состоянии проглотить эту густую вонючую жидкость.
Внезапно волнение пробежало по рядам сидевших в зале. Это Вилникс Подлиниус шумно ковылял на своих костылях, продвигаясь вперед, к кафедре.
Профессор Темноты в тревоге подался вперед в своем кресле: что еще вознамерился выкинуть этот юный глупец? Он наблюдал, как Вилникс поднял один из своих костылей и слегка постучал им по кубку. «Вода в Реке Края уже не та, что прежде, – фыркнул он, а затем обернулся, чтобы обратиться к залу. – Итак, не настало ли время перестать обманывать самих себя? Слушать всю эту чепуху о Рыцарях-Академиках, о „преследовании бури“, о „священном грозофраксе“?» Он презрительно ухмыльнулся: «Когда в последний раз Рыцарь-Академик отправился за грозофраксом? А что случилось с ним и со всеми остальными?»
Шум прошел по залу.
«Гарлиниус Герникс, Лидиус Ферикс, Петрониус Метракс… Где они теперь?»
Шум нарастал.
«Семь лет назад последний из Рыцарей-Академиков поднял паруса в погоне за бурей, – продолжал Подлиниус. – Скридиус Толлиникс, так его звали…»
«Это было восемь лет назад!» – прокричал кто-то.
«Почти девять», – раздался другой голос.