Но тон его, вопреки надежде, которую высказала Уна, был мрачным. Не нужно было напоминать, что буря, даже и не очень сильная, для их шлюпки очень опасна.
— Забудьте о «Крачке», — решительно сказал фальконер. — Если встретим ее, будем радоваться, но для этого должно случиться чудо. Надеяться нужно только на эту шлюпку и собственные силы.
После этих слов оживление покинуло его товарищей. Невозможно было усомниться в их справедливости, и если в глубине души Уна продолжала надеяться на встречу со вторым кораблем Круглой башни, вслух она об этом не говорила. Лучше сразу отказаться от подобной надежды, чем испытать разочарование потом, когда вместе с физическим истощением оно сможет вызвать и упадок душевных сил.
Командир фальконеров и леди Уна сели за весла. Моряки не протестовали, они знали, что эти двое выведут шлюпку в открытое море и повернут к дому. А их опыт и свежие силы понадобятся позже, когда придется бороться со штормом.
Буря разразилась не внезапно, а словно наползала, боясь появиться открыто. Не успела шлюпка покинуть бухту, как пошел мелкий и редкий дождь, Ветер, хотя и очень холодный, все же не достигал силы настоящей бури. Океан оказался восприимчивей к предстоящей буре, но и он пока не проявлял силу в полной мере.
Но положение и так оставалось трудным. Поднялись сильные волны, мышцы Тарлаха болели от напряжения, а лодка словно остановилась. Однако фальконер упрямо отказывался уступить свое место за веслами.
Так поступить его заставлял не только долг, его удерживала гордость. Леди долины, на вид такая хрупкая и нежная, тоже не отказывалась от весел. И пока она выдерживает, он тоже выдержит.
И только когда дождь превратился в ливень, а ветер поднял еще более сильное волнение, они уступили место более опытным товарищам.
Наемник свернулся на корме, защищая сокола, давая ему; насколько возможно, убежище и тепло. Его товарищ может погибнуть. Тарлах знал это, хотя самое трудное еще впереди. И он приходил в отчаяние, потому что ничего не мог сделать. Даже не мог уберечь от дождя птицу. Тарлах апатично подумал, что вообще больше никому не может помочь. Он даже не в состоянии наблюдать за работой моряков.
Уна сидела рядом с ним. Он не видел ее лица, потому что она опустила голову, но по тяжелому дыханию, по тому, как опущены ее плечи, он понимал, что она устала больше, чем он.
Неудивительно. Женщине приходилось преодолевать не только усталость, голод, жажду и холод, но и боль. Его многочисленные царапины тоже нестерпимо жгло от соленой воды, хотя они, если не считать раны плеча, которая начала сильно болеть, не опасны. Тем не менее он испытывал боль и раздражение. И мог представить себе, что испытывала она, когда брала в израненные руки весла…
Поток ледяной воды заставил его ахнуть.
Волна, обрушившаяся на них, миновала, но приближалась вторая, она возвышалась над наполнившейся водой шлюпкой.
— Вычерпывайте! — закричал Нордис. — Вычерпывайте, или мы потонем!
Тарлах и леди принялись за эту работу с отчаянной быстротой, и скоро лодка стала легче и более управляема.
Отдохнуть не было никакой возможности ни сейчас, ни в последующие долгие часы. Дождь усилился и шел почти сплошной стеной. Он и один мог заполнить лодку, а к этому еще добавлялась вода каждой третьей волной.
Нордис и Сантор в эту ужасную ночь доказали свое мужество и мастерство. Они сражались с волнами, направляя лодку носом к волнам, чтобы каждая очередная волна не могла затопить их. Иногда сидящие на корме видели своих товарищей за веслами вертикально над собой, когда суденышко поднималось на крупную волну, силуэты моряков отчетливо были видны на фоне освещенного молниями неба. Потом, когда лодка устремлялась в очередную пропасть, моряки оказывались внизу.
В тысячный раз вычерпав воду, Тарлах оставил ведро на коленях. Он знал, что передышка будет недолгой. Скоро снова придется приняться за работу.
И тут он ощутил пугающую пустоту. Его не касалось другое сознание.
— Нет! — простонал Тарлах. Сокола не было. Он даже не заметил его исчезновения.
— Неправда! — Ледяные пальцы Уны сомкнулись на его руке. — Не верь, он не погиб. Кто-нибудь из нас почувствовал бы, что он умирает, Тарлах. Но мы не почувствовали. Он… он ведь не был в безнадежном состоянии, когда ты в последний раз видел его?
— Нет.
Тарлах посмотрел на нее уже с надеждой. Ему очень хотелось верить, но он боялся, что разочарование принесет еще большую боль.
— Где же тогда…