Дома, в десятый раз изучая бумаги, я торжествовала. Обман кикиморы был налицо! На что только не идут женщины, чтобы вернуть мужика!
Теперь нужно встретиться с Максом и показать ему это. И всё встанет на свои места. Мы с Максом здесь, а Кира с мальчишкой, рожденным, неизвестно, от кого, там. Как бы это провернуть, встречу нечаянную устроить?
Пока я два дня раздумывала и придумывала, Макс сам явился на пороге, с объемистой сумкой через плечо, и не один. Рядом стоял мальчишка. Лет пяти. Глаза зеленые, кудерьки черные, из носа сопля вытекла. Копия кикиморы, только та без соплей.
— Кира заболела, она в больнице… Юлик тоже нездоров и не может посещать детский сад. Возьми его, хотя бы на недельку, а там видно будет… Он хороший мальчик, послушный, ты не бойся.
Хороший мальчик прижался к Максу и волчонком смотрел на меня.
— А как же ее матушка? Не может разве?.. — всё еще держа их на пороге и не приглашая войти, — с ошеломлением вякнула я. Пока они стоят на пороге, может, повернутся и уйдут?.. Ну да, как же, мальчик Юлик вдруг громко заявил, что хочет писать.
Я посторонилась, и они вошли.
— Не может. Она за границей, на конференции, — пояснил Макс, подталкивая в спину мальчишку и показывая направление в туалет. Он там мимо нальет, а мне убирать…
— Но я ведь работаю… Ты об этом подумал? — я, повернув голову, смотрела, как мальчишка вошел в туалет и закрыл за собой дверь.
— Подумал. Возьми отпуск, на недельку… А там видно будет. Я сам сейчас никак не могу, ну никак!
Я, значит, могу взять отпуск, а он нет. Я недавно уже брала… Может, прикажете уволиться? По случаю присмотра за чужим ребенком?
— Ну, не знаю… — встала я в ступор. — Может, Женьку попросить, день я, день она. Хотя, и тут не знаю, чем на работе отговориться. Женька как раз в отпуске, ничего не делает, дома сидит, или на пляже валяется…
— Не надо Женьку, — воспротивился Макс, — лучше ты…
Он уже парадом командует. Ну да, он Женьку знает, суетливая немного и взбалмошная. Работает воспитательницей в детском саду и мечтает стать заведующей. И вот, как-то потеряла ребенка. Все есть, а одного нет. Еле нашли, уже за оградой. Чуть Женьку не уволили, хотя она оправдывалась, что ребенок капризный и упертый. А что, другие бывают?..
Ну, разве мне немного заболеть, обдумывала я наспех свое положение. Весь день на работе чихала, все слышали. И температура, чувствую уже, пока чуть-чуть, да ведь может и подняться.
— А что с ней, с ки… с Кирой? Диагноз какой? Макс пожал плечами.
— Точно не знаю. Нас даже не пустили к ней. Намекали на этот самый… новый грипп.
Увидев мое лицо, Макс поспешно сказал:
— Да нет, я думаю, что воспаление легких. Полечат неделю, и всё…
Он снял с плеча сумку и поставил на пол. С вещичками, значит, явились.
— Вот, тут одежда для Юлика… Ты сегодня его не купай, как бы больше не простыл.
Не купай. Всю жизнь купала чужих мальчишек. Вот, уже вернулся, голубчик, приклеился к папочке.
Макс отцепил от себя мальчишку, что-то сказал ему на ухо, тот хмуро кивнул и зажмурился, но две слезы выкатились на щеки, а сопля свисала уже через губу. Макс поцеловал его в макушку и ушел.
У меня явно поднималась температура. Я засунула руку подмышку — горячо. Надо взять больничный, а иначе как я выкручусь? Я вытерла мальчишке нос, усадила на диван, положила рядом пачку бумажных салфеток, и дала ему глянцевый журнал с модными девицами, ничего другого у меня не было. Позвонила и вызвала врача, не бесплатно, конечно. Сказали, часа через полтора-два прибудет. Разбирая сумку, обнаружила там, кроме одежды, несколько машинок и мячик. Глянула в сторону дивана. Мальчишка пыхтел и усердно вырезал ножницами из журнала девиц, то и дело хватал салфетку и неумело вытирал нос. Вечно у меня ножницы валяются на столе, когда только успел взять. Но отнимать не стала, еще разревется, оно мне надо?
Наконец, явился врач, молодой парень. Померили мне температуру: 38,2. Назначил таблетки.
— И ему что-нибудь, — показала я в сторону дивана. Парень посмотрел на гору салфеток и выписал капли от насморка. А мне стал выписывать больничный лист.
— На неделю, — просяще сказала я, заглядывая ему в лицо и пытаясь кокетливо состроить глазки, — видите, мы оба больны…