«Спьюрифон» опять окружал только круг свободного моря.
— Они съели не меньше нескольких тонн, — пробормотал Лавон. — Тонн!
— Зато теперь наш путь очищен, — заметил Калимойн, но Вормеехт покачал головой:
— Нет, капитан. Дальше снова водоросли. Причем все гуще и гуще.
Лавон напряг зрение. Куда бы он ни взглянул, повсюду до самого горизонта тянулась тонкая темная полоса.
— А если это земля? — предположил Калимойн. — Острова или атоллы?…
— Со всех-то сторон? — насмешливо откликнулся Вормеехт. — Нет, Калимойн, мы на всех парусах вляпались в центр этого драконьего пастбища, и не стоит надеяться, что драконы проели для нас проходы. Мы в ловушке!
— Всего-навсего водоросли, — буркнул Калимойн. — Если понадобится, мы прорежем себе путь.
Лавон встревоженно оглядел горизонт. Он начинал разделять беспокойство Вормеехта. Несколько часов назад водоросли тянулись отдельными прядями, потом рассеянными островками, но сейчас, хоть судно и находилось на чистой воде, казалось, будто сплошное кольцо водорослей надвинулось, огородив корабль по длине корпуса. Способна ли морская трава задержать судно? Этого никто не знал.
Сгустились сумерки. Жаркий тяжелый воздух порозовел, затем быстро стал серым. С востока на путешественников стремительным потоком нахлынула темнота.
— Поутру вышлем лодки посмотреть, что к чему, — объявил Лавон.
Вечером после обеда Джоахил Нур прочитала лекцию о водорослях и долго рассказывала о комплексной системе цветовой гаммы. Все на борту, даже впавшие в отчаяние в туманной безнадежности уныния, столпились вокруг, разглядывая образцы в лоханке, щупая их, размышляя, высказываясь. Лавон радовался при виде оживления команды после стольких недель угнетенного состояния.
Ночью ему снилось, будто он танцует на воде, исполняя сольную партию в каком-то одухотворенном быстром балете; водоросли под ногами были прочными и упругими.
За час до рассвета его поднял настоятельный стук в дверь каюты. Это был Скин, скандар, несший третью вахту.
— Идемте скорее, капитан… водоросли…
Размер бедствия был очевиден даже в тусклом жемчужном мерцании зарождающегося утра: «Спьюрифон» шел всю ночь, но, как стало ясно, морская трава двигалась тоже, и теперь корабль находился в центре тесно сплетенного поля водорослей, протянувшегося, казалось, до края Вселенной.
Теперь, когда первые зеленоватые прожилки солнечного света окрасили небо, окружающее походило на какой-то сон: единый, нигде не разорванный ковер триллионов и триллионов спутанных прядей, чья поверхность колыхалась, подрагивала, трепетала и меняла цвета в нескончаемом танце глубоких четких тонов. Там и тут по этой безгранично запутанной паутине сновали небольшие твари — нападающие и убегающие. От густой спутанной массы поднимался резкий запах, продиравший до костей. Чистой воды не было видно.
«Спьюрифон» оказался так же беспомощен, как если бы прошел за ночь тысячи миль по земле и очутился в сердце пустынь Сувраеля.
Лавон оглянулся на Вормеехта — первый помощник, такой раздраженный и язвительный вчера, сейчас был холоден и спокоен — и на штурмана Калимойна, чью бурную смелость сменили жесткий взгляд и плотно сжатые губы.
— Я отключил машины, — сказал Вормеехт. — Мы намотали на вал водоросли.
Роторы забились почти сразу.
— Очистить можно? — спросил Лавон.
— Мы их чистили и чистим, — ответил Вормеехт, — но только включаем все забивает снова.
Помрачневший Лавон перевел взгляд на Калимойна.
— Сумели установить, какова площадь этой массы?
— К сожалению, мы не можем определить, где она кончается, капитан.
Просто не видно.
— А глубину? Зондировали?
— Это как газон. Лот не опускается.
Лавон медленно перевел дыхание.
— Спускайте шлюпки, необходимо осмотреться. Вормеехт, пошлите двоих ныряльщиков определить толщину слоя и установить, где можно поставить защитные экраны. Да попросите Джоахил Нур подняться сюда.
Маленький биолог появилась быстро. Выглядела она усталой, но нарочито бодрой. Опережая Лавона, она сказала:
— Я не спала всю ночь, изучала нашу находку. Водоросли затвердевают до крепости металла, тем более, что в них высокая концентрация рения и ванадия.