— И сколько здесь может быть воинов?
— В таком городе? — Она пожала плечами. — Может быть, сотня.
— И это все? — Малус фыркнул. — Мы справимся с ними.
— Если только мы сумеем пробраться за стену! — зашипела Лунара.
— В таком случае тебе стоит постараться быть убедительной, не так ли?
Нарочито устало прикрыв шлемами головы, они в открытую двинулись по дороге. По мере приближения к воротам Малус всей кожей ощущал на себе взгляды стражей города.
— Кто идет? — донесся сверху спокойный холодный голос.
Ултуанский являлся искаженной копией друкира[5], но языки были достаточно близки, и Малус понимал слова часового.
— Береговой патруль с «Белого льва», — отозвалась Лунара, и в ее хриплом голосе отчетливо слышалась притворная усталость. — Капитан высадил нас к северу отсюда и отправил искать следы налетчиков-друкаев. Вы ничего не видели?
— Ничего, — ответил часовой. — Говорите, вы с «Белого льва»? Что-то я не слышал о таком корабле.
— Это не наш обычный патрульный маршрут, — не растерялась первая помощница. — Мы охотились на корсаров к западу от Оскверненного острова и возвращались в порт Лотерна, когда получили сообщение, что в море видели пиратское судно. — Лунара переступила с ноги на ногу. — Можем ли мы войти, брат мой? Нам хотелось бы дать ногам отдых и поесть. До рассвета нужно пройти еще пять лиг.
Часовой медлил с ответом. Малус сфокусировал взгляд на булыжниках под ногами и постарался выглядеть потрепанным и уставшим.
— Хорошо, проходите внутрь, — наконец произнес воин.
За воротами раздались неторопливые приказы, послышался звук отодвигаемых тяжелых засовов, и по рядам налетчиков пробежала дрожь нетерпения.
Высокородный украдкой оглянулся в надежде, что остальные за ними следят и не будут мешкать.
Высокие ворота распахнулись. Малус дождался, когда Лунара двинется вперед, и пошел за ней следом, крепко сжимая древко копья.
На каждых воротах стояло по два воина. Сейчас они отложили копья и открывали проход. За воротами дорога расширялась, превращаясь в площадь, на которой обнаружилась большая группа воинов, вставших временным лагерем; они спали или занимались своим оружием.
Малус почувствовал, как кровь стынет у него в жилах.
— Благословенная Матерь Ночи! — выдохнул он.
Один из часовых на ближайших к нему воротах поднял голову на звук:
— Ты что-то сказал, брат мой?
Малус глянул на воина, пытаясь быстро придумать какую-нибудь ложь, и наткнулся на пристальный, изучающий взгляд. Слишком поздно. Он увидел изумление на лице воина, заметившего темные глаза высокородного, и понял, что их хитрость раскрыта.
— Бей их! — заорал он, впечатывая обод овального щита в лицо копейщика. Эльф с криком отшатнулся назад, заливаясь кровью из разбитого носа, и высокородный воткнул ему в глотку копье.
Вокруг друкаев раздались тревожные крики. Лунара отбросила плащ и шлем и с диким воплем атаковала копейщика справа от себя. Сайлар отшвырнул копье и щит и едва успел извлечь из ножен свой длинный меч, как первый из солдат, расположившихся лагерем на площади, кинулся на него.
Второй стражник справа от Малуса рванулся за своим копьем. Высокородный успел развернуть оружие и нанес воину удар между лопаток.
— Оставайтесь под аркой! — крикнул он корсарам.
Нужно было сохранить ворота открытыми до того момента, как подоспеет подкрепление, но соотношение семь против сорока не давало гарантии, что им удастся продержаться достаточно долго.
Малус бросился к Сайлару как раз в тот миг, когда враг нанес удар. Молодой рыцарь отразил нацеленное копье и обманным выпадом раскроил нападавшему лицо. В это время вперед выдвинулся другой эльфийский воин. Ухватив копье двумя руками, он нанес удар в щель доспехов на левом плече Сайлара. Малус с рычанием отсек нападавшему руку по локоть и отшвырнул ее назад в брызгах дымящейся крови.
Пока Сайлар высвобождал копье, высокородный прикрыл его, отбив еще один удар трофейным щитом. Вражеский воин в спешке забыл о собственном щите, и Малус заставил его заплатить за ошибку. Его клинок скользнул под нижний край хауберка копейщика и вонзился глубоко в живот.
Вокруг Малуса раздавались боевые крики и вопли боли. Все больше воинов вступали в бой, и он был вынужден отступить под натиском массы копий. В проеме ворот лежали два мертвых корсара, еще один, раненный в грудь, истекал кровью. Трое копейщиков попытались обойти Малуса справа, и он сообразил, что они движутся к воротам. Они могли опустить дубовую решетку и таким образом отсечь тех друкаев, что оставались снаружи.