Анхельм зажал ей рот ладонью. Девушка развернулась к нему, изумрудные глаза сердито сверкнули в свете луны. Морщинка меж бровей сделала ее лицо суровым, она явно готова была взорваться, но Анхельму совсем не хотелось слушать самоуничижительные речи.
- Хорошо, я согласен с тем, что ты глупая идиотка, - усмехнулся он. - Ты все никак не можешь понять одной вещи: я люблю тебя. И это не просто слова, это чувство, проверенное временем, неизвестностью и расстоянием. И если пройти через все это означает возможность лучше понять тебя и стать тебе ближе, то я вообще ни о чем не жалею.
Прощение и любовь в его голосе были столь безграничны, что глаза Рин вновь наполнились слезами.
- Благие боги, да когда же этот фонтан иссякнет? - спросил он сам себя. Девушка в его руках все еще была напряжена и дрожала всем телом.
- Ты словно глупая мышь, которая кошку ищет, - нелогично подытожила она.
- А может, это я кот? - улыбнулся он. - Знаешь, ведь когда кошка хочет поймать мышку, она притворяется мышкой.
Он резко посерьезнел и заговорил шепотом:
- Любимая, я осознал, что твоя жизнь была кошмаром. Я понял, насколько тяжело тебе было, как ты страдала, почему не доверяешь людям.
Он погладил ее по голове, вынул из волос заколку и предъявил ей.
- Я даже понимаю, почему сейчас, когда ты в самом безопасном для тебя месте, в твоих волосах все еще этот проклятый ядовитый стилет!
И выбросил его в темноту комнаты. Ее глаза расширились, рот раскрылся, и Анхельм снова накрыл его ладошкой, не дав заговорить.
- Я обещаю, что больше твоя жизнь не будет такой, пока я жив. Клянусь всеми богами, какие есть, я это сделаю. Я стану твоим доспехом, стану твоим стилетом.
- Похоже, это еще большой вопрос, кто из нас глупее, - слабо улыбнулась Рин, немного помолчав.
А затем случилось что-то, чего Анхельм никак не ожидал. Она мягко притянула его лицо к себе и поцеловала. Ее губы были прохладными, солеными от слез. Поцелуй - неуверенным и извиняющимся. Анхельм отвечал несмело, словно боясь спугнуть. Касание ее мягких и нежных губ ошеломило его, из головы вылетело все лишнее, весь мир, осталась только она. Все закружилось, завертелось, его понесло...
С тихим стоном он оторвался от ее губ, поцеловал глаза, приник к жилке на шее; она не сопротивлялась, лишь нежно и осторожно поглаживала его по спине и плечам. Ее кожа была нежной и сладко пахла. Дрожь от невероятного волнения прокатилась по всему его телу, пальцы дрожали от страха и трепета перед неизвестным доселе чувством. Она тихо выдохнула, когда он стянул с нее рубашку, подалась к нему всем телом и прижалась обнаженной грудью. От этого словно огонь прокатился по венам, Анхельм едва сдерживался, заставляя себя не спешить. Он провел рукой по ее шее, очертил тонкие ключицы, и остановился, словно спрашивая разрешения. И она лишь нетерпеливо хныкнула, сама подставляясь под ласки.
Сплелись руки, встретились тела, столь истосковавшиеся по любви. Он застонал, когда она поцеловала его в чувствительное место под ухом; она выгнулась, когда его руки заскользили по ее изгибам, лаская нежную кожу.
И оба застонали от сладкой судороги во всем теле.
«Боги, боги! Зачем? Почему я жил без нее все это время? Как я мог жить без нее? Без ее лучистых глаз, без теплого дыхания на шее, без этих сладких губ? Без звука ее нежного голоса? Родная, вся жизнь без тебя настолько пуста и бессмысленна, я отдам что угодно, только бы не потерять тебя. Не сейчас! Только не теперь! Как я вынес всю жизнь без тебя? Боги, боги, если вы меня слышите, пожалуйста, я молю, только не без нее! Никогда! Весь мир со всеми его мелочами совершенно неважен - да гори он синим пламенем! - пока она здесь, пока она рядом. Потому что весь мир - это ее ладони на моих плечах. Это ее губы на моих губах. Ее нежный стон, сладкой дрожью звучащий в моей груди. Бархат и сладость ее кожи. Плавность изгибов ее тела. Тепло ее взгляда. Бесконечная красота. Это моя любовь к ней. Я люблю тебя. Да, глупая, люблю. И тебе этого не изменить. Вот оно, подлинное бессмертие, какого ищут мудрецы... В любви оно и есть! В любви я бессмертен...»
Когда Анхельм затих и его дыхание стало медленным и размеренным, Рин поняла, что он уснул. Она лежала в кольце его рук, спокойная, умиротворенная, и смотрела на луну в окне. На землю быстро опускались большие пушистые снежинки, словно кто-то там, наверху, распотрошил пуховую перину. В голове не было никаких мыслей, лишь крутился мотив песенки. И хотя ладонь Анхельма покоилась на ее груди, согревая и убаюкивая, сна не было ни в одном глазу. Она осторожно взяла его руку и стала рассматривать. Пальцы длинные, узкие, кожа белая и такая нежная, что видны синие венки. Аккуратные ухоженные ногти правильной формы. А вот тоненькая белая полосочка шрама поперек ладони с тыльной стороны. Такие большие, красивые руки. Рин уютно накрыла его ладонью свою и обнаружила, что ее рука ровно в два раза меньше. Анхельм чуть повернулся, прижал ее к себе крепче и нежно чмокнул в плечо.