Рин кивнула и сказала Уэйну, чтобы он поднялся с ней. В его присутствии она забрала колье, сложила в коробочку и вернулась. Гордон и Ростеди стояли уже в дверях, готовые уходить.
Весь обратный путь до участка Рин от души материла совещание, всех герцогов, включая Анхельма (особенно досталось Орвальду), сенешаля, покойного смотрителя и этот день. Ростеди, слушая этот словесный фонтан, с трудом скрывал улыбку.
Эрик повел Зеферри и Уэйна к следователю давать показания, а Рин пошла искать герцогов. Анхельм сидел в кабинете начальника полиции вместе с Орвальдом, самого начальника не было.
- Получите, распишитесь, не забудьте передать следствию, - объявила Рин и протянула Анхельму коробочку.
Тот открыл ее и схватился за сердце.
- Как...
- Они не успели его продать. Цена оказалась слишком большой. Я чуть не об... лысела, когда увидела, сколько нулей он нарисовал, - она рухнула в кресло рядом, и оружие на ней лязгнуло.
- Невероятное везение, - хмыкнул Орвальд.
- Что по трупу?
- Прости? - не понял Анхельм.
- Смотритель. Тебе что-то предъявили?
- Нашлись деятели, которые захотели меня обвинить, - с досадой сказал он. - Сейчас проводят экспертизу.
- Моих показаний им недостаточно? - нахмурилась Рин.
- Ты можешь считаться заинтересованным лицом.
- Приехали. Я наемный охранник, какой мне интерес тебя прикрывать?
- Не знаю, я уже ничего не знаю.
- Так тебе что-то конкретное предъявили?
- Хотят обвинить в доведении до летального исхода путем жестокого обращения, но свидетелей нет. Ждем вскрытия. Если скажут, что умер естественной смертью, то все будет хорошо.
Рин только вздохнула. И они ждали. Долго, часа два, пока наконец не пришел следователь и не объявил результаты. У покойного действительно остановилось сердце. Причиной стал испуг, как считает следствие, вызванный требованием герцога вернуть семейную реликвию, которую погибший, состоя в преступном сговоре с сенешалем, продал на черном рынке. На суде будет доказана вина, а в приговоре, помимо, собственно, наказания, объявят сумму материального возмещения, которую должен будет уплатить сенешаль. О дате суда их светлостей известят отдельно.
Анхельм тут же договорился, что на суде присутствовать не будет, написал об этом уведомительную бумагу и, подхватив Рин под локоток, пошел прочь из этого «проклятого места», оставив Орвальда и Эрика разбираться с остальным.
Оказавшись на улице, они долго молча вдыхали морозный воздух.
- Домой, - сказала Рин. - Немедленно домой, пока не произошло что-то еще.
Анхельм лишь кивнул. Они вскочили на коней и галопом направились к почтовой станции, где ждал их Тиверий. Всю обратную дорогу до дома они молча смотрели в окно. И только когда подъехали к дому и вышли из экипажа, Анхельм вдруг вспомнил:
- Картина... Я забыл забрать картину.
Рин в сердцах плюнула.
- Тьфу, да потом заберешь! Пусть Тиверий об этом позаботится.
- Боги, у меня проблем теперь полон рот. Мне нужно найти нового сенешаля, забрать картину, разобраться с судом, мостом, семьей погибшего, они же без кормильца остались...
- Анхельм, если мы сию секунду не зайдем в дом, я клянусь, что искупаю тебя в снегу. На сегодня я сыта по горло всеми этими приключениями и слышать не хочу ни про какие «нужно». Мы ужинаем и ложимся спать. Тихо и мирно. И если тебе от этого будет легче, то даже вместе. А завтра едем в Левадию. И пусть они тут все хоть конем... - последнее слово она выразила беззвучно, зато с помощью символического жеста.
Анхельм оторопело посмотрел на эту пантомиму и решил, что лучше не стоит продолжать ныть. А то и правда в снегу искупает.
Но их планы были жестоким образом нарушены. Посреди ужина заявился Ростеди с раскалывающейся от наступившего похмелья головой, а потому злой, как дракон. Он рассказал, что Орвальд надавил на аппарат и заставил провести закрытое слушание немедленно. Суд постановил, что во всем виноват сенешаль, а Анхельм, которого представлял в суде его превосходительство лично, стал жертвой преступных действий и понес убытки. Теперь арестованный или его семья должны уплатить герцогу штраф. От объявленной суммы у Рин закружилась голова - два миллиона триста тысяч ремов. Анхельм при этом довольно хмыкнул, приобнял Ростеди за плечи и повел в кабинет, где все трое продолжили разговор.
- Вот ведь! Я думал, что спокойно усну, но, похоже, вместо этого надерусь до состояния «прекрасен не в меру», - сказал Анхельм и открыл бутылку коллекционного лиллийского вина, которое презентовала ему герцогиня Мелуа.
- Я бы тоже выпила, - призналась Рин, по привычке забираясь в кресло с ногами.
- Тебе я лучше наливать не буду, а то кое-кто меня по стенке размажет. Уже был печальный опыт.