- Старейшие не дают по шапке, чуть что, Анхельм, - возразила Рин. - Они позволяют идти своим путем, но наказывают за вполне определенные вещи, и вещей этих не так много.
- Все равно, мне кажется, если бы за людьми кто-то следил, все было бы лучше.
- Как именно лучше?
- Не знаю. Как в сказке?
- Как на заре мира, говорит Фрис. Когда-то у нас были Хранители, Анхельм, - напомнила герцогу Рин, прижимаясь макушкой к его подбородку. - Оба влюбились в Альтамею, за бурными романами забыли о своих подопечных, и это повело их по кривой дорожке. Сколько проблем из-за женщин, - цокнула она языком.
Анхельм улыбнулся.
- Как ты можешь так говорить...
- Ну, я-то как раз могу, - ответила Рин, радуясь, что тема разговора сменилась с серьезной на шутливую. - Я же женщина. Вот тебе бы такое вряд ли с рук сошло.
- Если уж на то пошло, все беды от безголовых мужчин, которые излишне легко поддаются эмоциональным порывам. И я тому яркий пример... Вот чего стоило мне сдержаться?
Рин только вздохнула: опять он за свое.
- Анхельм, не кори себя, - как можно мягче ответила девушка. - Подумай лучше, что бы светило этому смотрителю музея за кражу колье, если бы он остался жив?
- Виселица, однозначно.
- Грубо говоря, и так и этак он был бы мертв. Видишь? Боги наказали его за воровство, чем тебе не пример того, что за нами приглядывают?
- Твои бы слова да богам в уши... - скептически протянул Анхельм.
Рин фыркнула.
- Слушай... Я не хотела это говорить, но, видимо, придется... Анхельм, тебе всего двадцать пять. Твоя жизнь только началась. Тебе придется пройти очень, очень долгий путь, на котором будет всякое. В том числе и подобные случаи. Вполне вероятно, что однажды тебе придется вести себя жестко или даже жестоко, чтобы добиваться своего. Но это будет не потому, что ты злой, а потому, что так этот мир устроен. Так устроено человеческое общество: загрызть слабого, чтобы дать возможность жить сильным. Так живут волки. Человек человеку волк, кто бы там что ни говорил.
- Ты считаешь, мне от этого должно стать легче? - хмыкнул Анхельм. - Я знаю, знаю, что ты права. Но... У него же были жена и дочь. Что с ними будет?
- Жены таких мужчин часто сильнее, чем кажутся, не переживай за нее. Я думаю, она вряд ли поймет, если ты поддашься мукам своей совести и предложишь ей помощь.
- Рин, мне все равно паршиво, - сказал он, и она очень тяжело, глубоко вздохнула.
- Хочешь расскажу, что со мной было после первого трупа? Меня тошнило. Я думала, что сама подохну. Конечно, мое первое дело было грязным, я в крови с ног до головы перемазалась. Помню, приходит Арман домой, а я сижу у него на диване, бледная как смерть, и вся моя белая рубашка перепачкана кровью. Руки трясутся, зубы дробью и взгляд такой, что он от меня сразу убрал все острое, включая столовые приборы. Накачал меня бренди так, что я его дровяной сарай разнесла выбросом Силы. И сама в дрова была. А потом мне целый месяц снились кошмары. Прекратилось все только тогда, когда я сходила на могилу к своей жертве. Знаешь, что во всем этом меня бесило? Я понимала, что убила сволочь, мир очистила от грязи на одну человеко-единицу, но легче от осознания этого не становилось! Я потом долго еще задавалась вопросом - почему все так?
- Ответ нашла?
- Нет. Просто перестала его задавать.
- О, твоей великомудрой головы не хватило, счастье-то какое!
Она шутливо лягнула его под одеялом, в ответ его пальцы заиграли на ее ребрах. Рин засмеялась, забрыкалась и отпихнула его.
- Куда? А ну стоять! - он притянул ее обратно и без труда закинул на себя.
- Ты уверен, что у тебя есть силы? - зеленые глаза по-кошачьи блеснули в темноте.
- Есть только один способ это проверить.
Горячие сухие губы Анхельма прижались к ее, и она ответила на поцелуй. Его пальцы тут же запутались в ее длинных волосах, а Рин нетерпеливо дернула в стороны его рубашку, оторвав на ней пуговицы.
- Варварство! - притворно возмутился Анхельм, покрывая поцелуями ее шею.
- Пуговиц у тебя мало, что ли... - ворчливо прошептала Рин в его ухо и прикусила нежную кожу. - Не жалей на меня пуговиц, и я не пожалею на тебя страсти!
- Тогда мои пуговицы - твои пуговицы. А теперь заткнись и дай мне тебя поцеловать, - отозвался Анхельм, запечатывая ее губы поцелуем и подминая под себя хрупкую девушку.
Глава четырнадцатая, в которой Рин, Анхельм и Фрис сталкиваются со смертью
Рин проснулась необычайно рано, на часах еще не было шести. Анхельм спал, закинув на нее ногу и уткнувшись носом в подушку. Тело немного ломило после долгих поездок верхом и ночных испытаний способностей Анхельма.
Рин осторожно выбралась из постели и, потягиваясь, пошла умываться. Зябко ежась, она ополоснулась холодной водой, вернулась в комнату, разожгла камин и скользнула обратно под теплое одеяло. Анхельм проснулся от ее возни, сонно взглянул на нее и притянул к себе поближе.