После слов о сожженных деревнях Рин уже не слушала. Воспоминания снова захватили ее, и из-за этого тело ее словно оцепенело, лицо застыло безучастной маской.
- Что-то не так? - спросил Орвальд, вырывая ее из этого состояния. Рин поежилась.
- Нет-нет, - тихо ответила она, - продолжайте.
- Может быть, все же не стоит? - возразил он. - И вообще, что же это я вас даже не напоил чаем? И где мое гостеприимство? А ну-ка, подождите минутку!
- Ваше превосходительство, вам не по чину, позвольте мне... - поднялась было Рин, хватаясь за повод уйти и избежать разговора, но Орвальд положил ей руку на плечо и силой усадил обратно.
- У меня редко бывают гости, так что не откажите мне в такой радостной мелочи, как поухаживать за такой обаятельной дамой, - добродушно ответил он и подмигнул.
Орвальд отложил книгу и исчез в соседней комнате. Оттуда послышались бульканье воды, звяканье ложек и тихая возня хозяина. Анхельм придвинулся ближе к ней и тихо спросил:
- Рин, что случилось?
- Ничего. Просто воспоминания.
- Я могу узнать, о чем?
Девушка подняла голову и откинулась в кресле. Ее охватило сомнение, стоит ли рассказывать ему о прошлом, но потом она решила, что он должен знать. Сам же хотел доверия и правды от «подчиненных».
- В той деревне аиргов жила я, Анхельм. Истван... Тогда, в тот год... - она сглотнула ком в горле. - Мои отец, брат и жених погибли...
Рин дернула щекой и замолчала, уставившись в потолок.
- Мне жаль.
- Угу. До сих пор не понимаю, пережила я это или нет...
- Прости. Я не хотел причинить тебе боль.
- Да нет, не извиняйся, ты здесь ни при чем - качнула она головой и вздохнула. - Видишь ли, люди сравнительно легко переносят утраты. Век человеческий недолог, глупо тратить его на страдания по ушедшим. А мы, аирги, очень долго забываем потери, потому что живем по пять сотен лет и привязываемся к близким куда сильнее. Мы тяжело привыкаем и сближаемся, но если уж назвали кого-то другом, то будем вместе до конца.
Она прикрыла глаза и почувствовала, как ее рука оказывается в больших и теплых ладонях герцога.
- Рин, я надеюсь, что наше с тобой знакомство перерастет в нечто большее.
Глаза девушки мгновенно открылись, и она с изумлением и смущением посмотрела на Анхельма.
- Че... что?
Он не ответил, лишь улыбнулся и потянулся к ее щеке, но Рин отодвинулась. Анхельм так и замер с протянутой рукой.
- О, я не вовремя! - ехидно произнес Орвальд позади них.
Рин обернулась и увидела его стоящим в дверях комнаты, с подносом в руках. Схватившись за удобный повод отмолчаться, вскочила и бросилась освобождать стол.
- Иди сюда, бесстыжий! - нетерпеливо потребовал его превосходительство. Анхельма подчинился нехотя.
- Анхи, ты ведешь себя очень неприлично, - заметил Орвальд тихо, чтобы Рин не услышала. Рин, естественно, слышала.
- Дядя! - возмутился его племянник.
- Не дядькай мне тут. Держи вот это и помогай.
Анхельм и Рин общими усилиями накрыли низенький столик и расположились на удобном кожаном диване и креслах.
- В общем, картина для меня вырисовывается следующая, - начал Орвальд, отпивая из чашки. - Я не буду сейчас больше ничего читать, вы и сами знаете окончание этой истории. Кстати, это неправда, что наследный принц пропал без вести, он надежно скрыт, - добавил Орвальд. - Дворянское собрание позаботилось о том, чтобы ребенка нашли и дали ему королевское воспитание. Естественно, никакой болезни крови у него нет. Большинство посвященных в тайну уже погибли. Сейчас конец четыре тысячи девятого года. С рождения принца прошло двадцать пять лет. Наследник давно вступил в возраст, до тридцати он должен быть признан. В противном случае после смерти монарха права наследования переходят по старшинству боковых ветвей. Вы поняли меня? Если принца официально не признают, а император тем временем умрет, трон может, подчеркиваю, может перейти к семье королевы. А ни нам, ни стране это совсем не нужно. Виолетта Катрина Зальцири-Дорсен умница и талантливый дипломат, но ей не справиться с государством без помощи ее матери. А матушка ее, Амалия, уже немолода и здоровье у нее весьма хрупкое. Их желание взять власть в свои руки вполне понятно. Многие считают, что быть императором - прекрасное занятие. Скажу вам как человек, всю жизнь отдавший государству... - Орвальд пристально посмотрел на племянника. - Править страной - это тяжелый, неблагодарный труд.