- Благие боги, при чем здесь я?! - прохныкала Рин, погружаясь под воду с головой.
Размышления Рин прервал стук в дверь комнаты.
- Рин! К тебе можно? - позвал Анхельм.
- Да, - крикнула она, вынырнув. Дверь щелкнула замком, послышались шаги, а затем растерянный голос герцога.
- Э-э... А где ты?
- Я в ванной, сейчас выйду.
- Я зайду позже!
- Да нет же, останься.
Она наскоро вытерлась полотенцем и обмотала им длинные волосы. Набросила шелковый халат, обула пушистые тапочки и прошла в комнату. Анхельм ужасно смутился, увидев ее в таком виде, и отвернулся.
- А ты почему не в ванне? - спросила она, присаживаясь на кровать и разбирая рюкзак в поисках чистого белья.
- Я хотел сначала зайти к тебе. У меня есть кое-что для тебя.
Он повернулся к ней и раскрыл ладонь, на которой лежала маленькая серебряная брошка в виде бегущего волка.
- Откуда у тебя это? - нахмурилась Рин, борясь с желанием немедленно выхватить брошь из его рук.
- Эта вещь у меня давно. Мне кажется, ты о ней знаешь больше меня.
Рин тяжело вздохнула и похлопала по кровати рядом с собой, приглашая его присесть. Анхельм сел на самый краешек, держась от девушки на приличном расстоянии. Рин взяла серебряного волка с его ладони и повертела в руках.
- Это память о моем женихе, - задумчиво объяснила она. - Его подарок. Я потеряла ее, когда была последний раз в Истване. Приходила туда, чтобы навестить могилы. И потеряла...
Рин откинулась на спину и стала разглядывать такую дорогую ей вещицу. Воспоминания нахлынули на нее, она поджала губы, зябко поежилась и прерывисто вдохнула и выдохнула. Столько лет прошло с тех пор, как она последний раз была там! Надо бы съездить, хоть навестить маму... Да не с нашим счастьем.
Анхельм, видимо, набрался смелости, потому что повернулся к ней. Она мельком взглянула на него и отметила, что герцог слишком бледный.
- Ты заболеваешь, - рассеянно сказала она, все еще погруженная в свои воспоминания.
- Да, чувствую себя неважно, - слабо улыбнулся он. - Я не об этом хотел поговорить.
- М-м?
- Рин... - голос его стал хриплым. - Прости мне мою дерзость. Я так глупо себя повел там, у дяди...
Она закатила глаза: опять двадцать пять.
- Но я не могу иначе. Я знаю, это бесстыдно с моей стороны, но...
- Послушай, Анхельм, - перебила она, - ты помнишь, что тебе сказал дядя?
Анхельм печально кивнул.
- Что я не могу... Что я не должен... Но как иначе?
Рин сделала глубокий вдох и мысленно досчитала до десяти.
- Так, давай с самого начала. Что происходит? Я хочу получить объяснения прямо здесь - ясные и исчерпывающие. Ты обещал, что все расскажешь мне вечером. Возможно, ты не знаешь, но сейчас уже вечер.
Анхельм смотрел на нее со смешанным чувством страха и стыда.
- Ну же? - подбодрила она его.
- Знаешь, я совсем не такой решительный, как тебе показалось днем.
- Вижу. А теперь с самого начала. Что тебе от меня нужно?
- Ничего... - пролепетал герцог, опуская взгляд. - Любоваться тобой, слышать твой голос, видеть улыбку - все, что мне нужно, - прошептал он, закрывая глаза.
На мгновение в ней возникло желание придвинуться ближе к нему, но пропало, стоило Рин еще раз взглянуть на брошку.
- Знаешь, это прозвучало странно. Даже нелепо.
- Жестокая ты, - пожаловался герцог, исподлобья глядя на нее. - Я тебе душу открываю, а ты...
- Анхельм, в такие объяснения мне поверить тяжелее, чем в то, что сливовый пудинг научился летать и петь.
Герцог замер, выражение его лица было совсем не радостным. Щеки пылали, глаза влажно блестели, губы стали бледными. Рин приложила ладонь к его лбу. Он весь горел!
- У тебя температура. Тебе надо в постель, - констатировала она и насмешливо добавила: - А куда ты смотришь, позволь спросить?
Анхельм немедленно перевел взгляд от ложбинки ее груди на стену и покраснел. Рин знала, что не должна дразнить его подобными вещами, но не могла справиться с собой и перестать. Уж слишком давно она не чувствовала подобного тепла в общении с мужчиной.
- Не хочу я в постель. Я пришел пригласить тебя на ужин.
- Я скоро спущусь. Спасибо за брошку. Это много для меня значит, - тихо ответила Рин.
Зная, что потом пожалеет, она поддалась соблазну и осторожно, невесомо поцеловала его в щеку. Герцог вздрогнул и покраснел до корней волос. Пробормотав какие-то извинения, он вышел, приглаживая ладонью взлохмаченные волосы. А Рин вспомнила, что так и не спросила, откуда у него ее брошка.