Ужин проходил в молчании. Анхельм не поднимал глаз на Рин и плотно налег на вареные овощи. Рин хрустела корочкой горячего хлеба и рассеянно рисовала вилкой на картофельном пюре. Когда Анхельм обнаружил, что овощи кончились, он просительно посмотрел на Милли, и служанка поспешила на кухню за десертом. Некоторое время Анхельм сосредоточенно изучал свою ложку. Совершенно забыв о манерах и приличиях, тыкал пальцем в хлеб и отщипывал от него кусочки.
- Анхельм... - позвала Рин. От неожиданности Анхельм дернулся и проткнул пальцем булочку.
- Так и будешь молчать и не смотреть на меня?
Герцог запаниковал.
- Что случилось?
- Мне стыдно.
- За что?
- Я не должен был так недостойно себя вести.
- Недостойно? - переспросила Рин.
- Я вломился к тебе в спальню. Это недостойно.
Рин растерянно посмотрела на него.
- Я же тебя сама позвала.
- Я не должен был поддаваться... - уперся герцог.
- О... Поддаваться, говоришь? Какая досада! Мой образ прекрасной невинной леди рухнул с грохотом, - хмыкнула она с усмешкой. - Теперь ты знаешь, что я коварная искусительница, со мной не стоит связываться и нужно отослать подальше.
- Как ты могла подумать такое! - бросил он, срывая заложенную за воротник салфетку и бросая ее на стол. - Никогда не говори так больше!
Анхельм выскочил из-за стола и быстро вышел из столовой. Рин, шокированная такой гипертрофированной реакцией на свою шутку, только смотрела ему вслед. Загремели его шаги по лестнице, и хлопнула дверь комнаты. Рин в полном недоумении отставила еду и собралась уже пойти за ним, но заметила, что за дверью прячется Милли, и позвала девушку. Вместе с ней вышел дворецкий Тиверий, позади него мяла полотенце мадам Пюсси. Лица у них были смущенные и озадаченные.
- Он всегда так себя ведет? - спросила Рин, указывая пальцем куда-то в потолок.
- Вообще-то, нет, госпожа, - ответила мадам Пюсси. - Первый раз его таким вижу.
- Просто я была немного... Как бы это сказать? Такая бурная реакция... Он даже не понял, что я шучу. У него что, совсем нет чувства юмора?
Милли отрицательно помотала головой.
- Очень слабое, госпожа.
- Час от часу не легче, - мрачно буркнула Рин.
Мадам Пюсси села напротив и стала рассматривать Рин.
- Вы уж простите, госпожа, но мы слышали вашу беседу...
- Бросьте, я все понимаю, не маленькая.
- У моего мальчика сложный характер, - извиняющимся тоном продолжила мадам Пюсси. - Он не знает, что такое флирт, а об ухаживаниях только читал в романах. У него никогда не было никаких отношений с дамами.
- Верится с трудом. С его-то внешностью?
Мадам Пюсси махнула рукой и ответила:
- Дело не в красоте: сколь бы ни был он красив, с лица воды не пить - важно то, что внутри. А внутри у него... Не могу сказать, что приятно. Пусто там, как в амбаре бедняка.
- Почему так? - заинтересовалась Рин.
- Ну-у... Что сказать? - пожала пухлыми плечами кухарка. - Родительской любви толком не знал. Покойные господа Римеры воспитывали сына очень строго. Детство у Анхельма кончилось, едва он научился говорить. Конечно, госпожа Марисоль была ласковой женщиной, старалась дать много любви сыну, но господин Вольф... Он был всегда строг. Иногда даже слишком. Я это никогда не приветствовала, но кто же меня спрашивал?
- Но какое это имеет отношение к общению с девушками?
- О, самое прямое, госпожа, - улыбнулась Адель. - Если б Анхе пришел к отцу и спросил совета в любви, может быть, научился бы ухаживать и привлекать. Но родители погибли раньше, чем он девочками заинтересовался. Разом вся семья... А ему было всего десять лет... Бедный ребенок! - кухарка поджала дрожащую губу и промокнула полотенцем глаза. - Представляете его горе?
Рин кивнула. Она и в самом деле очень хорошо представляла.
- В пожаре мальчик сам едва не задохнулся. Как вспомню, как они с Орвальдом приехали тогда... Синий весь, дрожит, кашляет, а слезы не текут... Я думала, помешался мальчик рассудком-то. После того он надолго закрылся, стал ершистый, колкий, резкий. Чуть что не по нраву - глянет на тебя так, что мороз по коже. Мы надеялись, что все исправится, когда он станет в академиях учиться, когда появятся рядом ребята его возраста. Думали, может, они растормошат... Но все по-прежнему осталось, а в чем-то стало даже хуже. С ребятами у него не заладилось. Он не умел и не хотел дружить, отвечать на шутки, играть, веселиться, как вся молодежь... Ему все это было неинтересно, непонятно. Думаю, Анхе не мог заставить себя смеяться, а ребята воспринимали его как высокомерного зануду и только насмехались.