- Этот дом очень красивый, мне нравятся... окна. Это витражи под Тельмера?[1]
- Это работа одного из его учеников.
- Ученик самого Ханса Тельмера?! Подожди, так ведь Тельмер жил-то... Почти восемьсот лет назад.
- Моему роду тоже лет немало, и нам принадлежит школа витражной росписи имени Ханса Тельмера. Лет триста назад, когда один из моих прадедов строил это поместье, школа подарила нам вот этот витраж. Но, Рин... - он с уважением посмотрел на нее и кивнул каким-то своим мыслям. - Я удивлен, что ты так хорошо разбираешься в этой области. Большинство людей понятия не имеют, на что смотрят.
- Я поклонница. Подожди, я не поняла, а как же этот витраж уцелел в пожаре?
- Сгорело не это поместье, а то, которое было в Девори. Здесь когда-то жили родители отца. Бабушки и дедушки уже давно нет в живых, я их даже не помню. Мне было меньше пяти, когда их не стало. В то время здесь еще было много слуг, они жили в том флигеле, который потом я переделал в склад, а за прудом находился огромный конный двор. Еще были два флигеля, которые я решил снести, потому что некому было в них жить, а держать пустое здание проблематично. Большинство коней продали еще мои родители, а двор уже при мне, каюсь, зарос бурьяном. Из слуг здесь только мои старики и Милли, а из лошадей остались любимые - Акробат, Лимон и Жар.
- Почему ты не наймешь еще слуг и не восстановишь поместье, каким оно было?
- Некогда, Рин. Да и многое этому препятствует.
Рин печально вздохнула и помешала ложечкой уже не очень горячий шоколад.
- Мне нравится вот так сидеть и разговаривать. Ты какой-то не такой, как те важные персоны, с которыми мне доводилось общаться. В тебе нет... - она помолчала, подыскивая нужное слово. - Как же это? Снисходительности, что ли. Ты разговариваешь со мной, как с равной. Мне это нравится, хотя поначалу даже испугало. Знаешь, я ведь с ужасом думала, что мне придется вести себя по этикету. Разговаривать изящно, приседать в реверансах. А вышло все так странно, что в голове не укладывается.
- Я с тобой такой, потому что люблю тебя, - спокойно заметил он, и Рин неуютно поежилась при этих словах. В груди стало жарко, к щекам прилила кровь. Но Анхельм продолжал, словно и не замечал ее смущения: - Между нами и без этикета пропасть непонимания, так к чему отягощать все правилами? С другими людьми я веду себя совсем иначе.
- Я думала, что все, чего я смогу от тебя добиться, - это горячая ванна, а потом мне придется идти в гостиницу. Откуда же мне было знать, что здесь меня ждет такой...
- Обходительный, любвеобильный и щедрый красавчик? - подсказал он, улыбаясь.
Рин рассмеялась.
- К тому же очень скромный, - добавила она. - Но в целом да.
- Если честно, я тоже едва верю в происходящее, - признался Анхельм, улыбаясь своим мыслям. - Позавчера ты пришла и выглядела чуть лучше, чем смертельно больной. Утром накинулась с обвинениями, а вечером всыпала, как ребенку.
- Безответственному ребенку! - вставила Рин со смешком. Анхельм проигнорировал ремарку.
- Я всерьез опасался, что ты уйдешь, но всю ночь ты была занята спасением моей жизни. Опасения перенеслись на утро, но сейчас мы сидим здесь и спокойно разговариваем. Что за магия? Как так получилось?
- Понятия не имею. Стечение обстоятельств.
Он с улыбкой покивал, тяжело вздохнул и закашлялся. Рин с неудовольствием отметила плохой звук кашля - грудной.
- Что-то мне не очень хорошо. Ты не против, если я прилягу?
Рин протянула руку и потрогала его лоб. У Анхельма снова поднималась температура. Она подвинулась и похлопала по своим коленям, приглашая его лечь.
- Ложись. Я попробую тебя вылечить магией. Ты можешь почувствовать себя немного странно, поэтому лучше закрой глаза, - сказала она, и Анхельм подчинился.
Рин погрузилась в легкий транс, нащупывая источник болезни. Голову герцога окутывал бледно-желтый туман, в области горла и на висках пульсировал сгусток почти красного цвета. Она осторожно потянула, отрывая от сгустка кусочки, как от комка ваты. Через некоторое время Анхельм глубоко вздохнул, и Рин показалось, что он уснул. Когда цвет его лица стал нормальным, а жар спал, она вышла из транса и легонько погладила Анхельма по плечу. Он не проснулся.
- Хотела бы я знать, почему я тебе это позволяю? - тихо спросила Рин саму себя.
- Просто я знаю твое слабое место, - заговорщицким тоном сообщил Анхельм, и Рин ойкнула, удивившись, что он не спит. - Сладости!
- Что поделать? Я люблю еду. Когда человек сыт, он счастлив.
- Я даже не представляю, как тебе удалось сохранить фигуру, учитывая, сколько шоколада и крема ты можешь слопать.