- Я тоже люблю детей. И знаешь, - он сбивчиво затараторил, - я тут подумал, может быть, когда все это закончится...
- Что - это? - напряженно выдавила Рин, сразу поняв, куда он клонит.
- Ну, война... Она же закончится и потом... Понимаешь...
- Не понимаю и не хочу, - тихо ответила она, но Анхельм ее словно не слышал. Он с глуповатой мечтательной улыбкой продолжал:
- Сейчас жизнь не располагает к подобному, но, когда мы победим, все изменится. Ты станешь моей женой, у нас будет своя семья...
Рин вскипела мгновенно, как капля воды, упавшая на раскаленную сковороду. Внутри у нее все заклокотало от злости.
- Анхельм! - прошипела она, едва удерживая себя от грубостей. - Лучше не продолжай. А то я за себя не отвечаю.
Герцог осекся, улыбка его погасла, он растерянно взглянул на свою спутницу.
- Прости... Кажется, я опять сказал что-то лишнее...
Рин не ответила, лишь неуютно поежилась. Перед глазами опять замелькали обрывки прошлого, в животе стал сплетаться противный комок, и появилось гадливое ощущение разбуженной совести: разве ситуация требовала огрызаться, как дикая кошка? Он же не знал ничего, в конце концов. Когда она уже собиралась ответить Анхельму, что все нормально и извиниться за излишне резкий тон, ей на плечо опустилась чья-то тяжелая рука, и Рин испуганно замерла. Сердце рухнуло в пятки.
- Попалась? - хохотнул над ними басовитый голос.
- Арман! - выдохнула Рин, вскакивая и оттаскивая его за руку ближе к раскидистой ели, в тень. - Слушай, старый ты медведь, нельзя же так пугать!
- Тебя, пожалуй, испугаешь, - усмехнулся он. - Что-то бдительность твоя ослабла, раньше ты бы мне за такой номер руку сломала.
- Что ты мелешь! - улыбнулась Рин. - Задери меня дракон! Что это за борода у тебя?
- Накладная. Приходится прятаться, тут меня каждая собака знает. Я решил, что мне стоит поспешить к вам, и поэтому позаимствовал лошадь, - ответил тот, наклоняясь и стискивая в медвежьих объятиях маленькую девушку. - Я рад видеть тебя, мелкая! Как ты?
- Да что мне сделается, - отмахнулась Рин. - Больше всего меня интересует...
- Не здесь! - шикнул Арман.
- Да, действительно, что это я... - опомнилась Рин, а потом добавила, враз посерьезнев. - Мне нужно очень многое тебе рассказать...
- Да я уже вижу, - усмехнулся в бороду Арман, разглядывая Анхельма и Рин, на чье плечо в собственническом жесте легла рука герцога. Темные глаза бывшего агента проницательно блеснули, и Рин в мыслях тяжело вздохнула. Арман догадался, а значит не за горами очередная нотация о запрете на отношения. Она мельком взглянула на Анхельма и отметила, что на его лице появилась холодная, отстраненная маска. Герцог с достоинством кивнул.
- Добрый вечер, Арман! - сдержанно поздоровался Анхельм, протягивая руку. - Надеюсь, дорога была легкой?
- Рад видеть вас в добром здравии, ваша светлость! - ответил Арман, отвечая на рукопожатие. - Добрался без особых проблем, только за группу переживаю. Мы так спешили... И кое-что случилось, поэтому отношения в группе натянуты.
- Что такое? - нахмурилась Рин.
- Джим поцапался с Мейсом из-за бабенки. Хотя оба знают, что шуры-муры запрещены. Он бабник хуже Нариса, светлая ему память. Вот и думаю, как теперь Мейс с ним справится?
- Ничего, подерутся и помирятся.
- Так ведь если Джим начнет драться с магией, то от Мейса одни головешки останутся. А если без магии, то Мейс раскатает Джима в блин.
- Подумать только, ведь Джиму уже больше сотни лет, а все туда же... - качнула головой Рин. Арман добродушно засмеялся.
- А где Заринея? - спросил Анхельм.
- Я забрал ее с собой, она сейчас уже должна быть дома у его превосходительства. Пусть хоть выспится в нормальной постели. Она много сил потратила.
Рин полюбовалась на старого друга и отметила, что в его густой черной шевелюре появилась широкая прядь седых волос. Она встала на цыпочки, подцепила эту прядь пальцем, и Арман ответил на ее немой вопрос:
- Перенервничал. Потом расскажу.
- Понятно.
- Я остановился ночевать на постоялом дворе, углядел вас из окошка. Сложно пропустить такую видную персону, как вы, ваша светлость.
- Я и не собирался скрываться.
- А вот тебе надо бы позаботиться о своей маскировке, - назидательно ответил Арман, кладя тяжелую руку Рин на голову. - Кто угодно заметить может. А когда ты с его светлостью, к тебе двойное внимание! Ничему жизнь не учит?
- Все в порядке. Капюшон отлично скрывает лицо, а здесь довольно темно, так что мой цвет кожи никому не разглядеть. Все хорошо.
- Ну, не мне учить тебя уму-разуму. Ваша светлость, я устал с дороги, завтра заеду к вам с утра и отчитаюсь.
- У нас тоже есть новости, и весьма серьезные. Не будем об этом сейчас, не место.