- На этом у меня радостные новости закончились, - сказал Анхельм, с сожалением разводя руками. - Я удаляюсь со сцены и уступаю место нашему детскому хору. Объявляю фестиваль Старшей песни открытым! Начнем же праздник!
Сразу после этих слов рядом со сценой и со всех крыш близстоящих домов взлетели в воздух разноцветные фейерверки, яркими букетами раскрасив ночное небо. Детвора восторженно завизжала, горожане задрали головы, смеясь. Рин с тихим восторгом смотрела, как вспыхивает всеми цветами радуги ночное небо.
- Тебе нравится? - спросил Анхельм, появляясь откуда-то из-за ее спины.
Рин чуть кивнула и обхватила себя руками.
- Было очень сложно организовать все это, но я справился, - похвалился он, потирая руки. Рин краем глаза заметила, какие взгляды бросают на нее девицы, что пытались обратить на себя внимание ее спутника, и поежилась.
Анхельм подтолкнул ее в спину и повел в сторону той же лавочки, где они сидели раньше. Салюты прекратились, и тут же детский хор запел чудесную песню о Творцах мира Сиани и Инаисе. Рин снова залюбовалась детишками, не улыбнуться было невозможно: они выглядели прелестно!
Признаться по совести, после того как Анхельм намекнул... да что там намекнул - открытым текстом сказал о женитьбе и семье, Рин поняла, что у нее абсолютно пропало желание говорить, так что Арман появился как нельзя вовремя.
- Попробую догадаться, о чем ты думаешь, - начал Анхельм осторожно.
Рин неопределенно пожала плечами, мол, валяй.
- Ты не хочешь со мной разговаривать.
Она с удивлением воззрилась на него и чуть нахмурилась.
- С чего ты взял?
- Я затронул больную тему и обидел тебя.
Рин тяжело вздохнула, досчитала до десяти.
- Я не умею обижаться.
- Я задел тебя за живое... Я идиот и хам. Прости.
Она покачала головой.
- Нет, это ты меня прости, Анхельм... Я не должна была огрызаться. Я поняла, о чем ты хотел сказать тогда, перед тем как Арман появился, - Рин запнулась, не вполне понимая, как ему объяснить. Наконец нашла слова. - Понимаешь, я вообще не хочу об этом говорить. Не потому, что я вредная и хочу скрыть от тебя что-то, а потому, что мне... стыдно о таком говорить. По крайней мере сейчас. Если тебе действительно хочется знать, то поговори с Арманом. Я тебе рассказывать не буду.
После этих слов она снова почувствовала себя как-то неуютно. Вот ведь странно, что за вечер? Все было замечательно - и вдруг чуть не поссорились на ровном месте. Анхельм повздыхал-повздыхал, но свое любопытство сдержал.
- Прости меня за бестактность, - попросил герцог. - В твоем присутствии я... теряюсь? Веду себя нелепо. Я еще не привык к тебе и никак не могу успокоиться.
Рин наконец подняла голову и посмотрела на него. И не смогла сдержать улыбку.
- А не надо ко мне привыкать. Это и спасет нас обоих.
Он со смущенной улыбкой взял ее ладошку, открыл рот, чтобы что-то сказать, но смолчал.
- Говори.
- Я пойду возьму горячего вина себе и еще один горшочек ракиса для тебя.
«А может быть, даже и хорошо, что хвоста нет», - подумала Рин, глядя ему вслед. А то ведь точно завиляла бы им, как собака какая-то...
Фестиваль близился к завершению, народ расходился по домам. Рин устало зевнула, и Анхельм предложил вернуться домой, с чем девушка без раздумий согласилась.
Анхельму не спалось. Он уже час вертелся в постели, безуспешно пытаясь найти наиболее удобное положение. Под одеялом было слишком жарко. Без одеяла - холодно. Он пробовал считать овец, пробовал понять, что же его так беспокоит, но не смог. Словом, что бы он ни делал, сон к нему не шел.
Мысли перескакивали с одного на другое. Сначала он долго размышлял о делах государственных, затем прокручивал в памяти сегодняшний праздник. Потом вспоминал легенды, которые рассказал Фрис. Затем думал о том, что Рин - Наследница; еще дольше думал, что это значит, но ответа не нашел. И еще ему очень хотелось знать, что же на самом деле так расстроило Рин и почему она так категорично отказалась обсуждать с ним тему семьи. С одной стороны, Армана об этом спрашивать было неловко, все же он Анхельму не близкий друг, а в каком-то смысле подчиненный. С другой стороны, кто еще расскажет ему обо всем?
Анхельм окончательно запутался в своих переживаниях, ноги у него уже взмокли под жарким одеялом, и он решил немного поработать, раз уж не спится. Герцог зажег огонь в камине, налил бокал вина, устроился в кресле и взялся за годовую отчетность налогового инспектора. Анхельм ушел с головой в цифры и, когда громко щелкнула замком дверь его комнаты, дернулся от неожиданности, едва не разлив вино на бумаги. Он обернулся и увидел Рин, прижимающую к груди плюшевого медведя, которого когда-то сшила ему мама. На девушке была его белая рубашка, которая доходила ей до колен, и пушистые меховые тапочки. Волосы были небрежно убраны наверх, и пара прядей выбилась из прически.