- Ваше высочество, откуда в вас столько добра и мудрости? - почти шепотом спросил Анхельм, грустно глядя в серые глаза девушки. Фиона улыбнулась ему и похлопала по руке.
- Все мы рождаемся добрыми, не бывает людей беспросветно злых. Нужно только хранить и беречь в себе этого внутреннего ребенка, и тогда мир вокруг будет добрым. Мир всегда ответит добротой на вашу доброту. Что до мудрости... не такая уж я и мудрая. Просто живу в гармонии с собой.
Анхельм поставил локти на колени и уткнулся лицом в ладони. Ему на плечо легла теплая рука принцессы. Герцог повернулся к ней, на его губах замерла печальная улыбка.
- Я всю жизнь молился, чтобы меня минула эта участь. Я не хочу быть главой государства. Я никак не ассоциирую себя с ролью правителя.
- Анхельм, чего вы боитесь?
Серые глаза столь добро и ласково смотрели на него, что он не смог сдержаться.
- Я боюсь, что меня возненавидят. Я боюсь не справиться с такой важной работой. Соринтия в упадке. Из-за войны мы отстали в развитии от Левадии лет на пятьдесят. От меня будут ждать чуда, которое я не смогу сотворить...
- Никто не ждет от вас прыжков выше головы, - покачала головой принцесса. - Но вы должны делать все, что зависит от вас, чтобы достичь цели.
- Рин... - вырвалось из его груди имя возлюбленной. Словно звон колокольчика прозвучал. - Принять корону означает отказаться от Рин. Я не смогу... Потерять ее снова...
Фиона тяжело вздохнула и ничего не ответила.
- Моя жизнь сломана.
- Ваша жизнь только начинается. У вас есть еще время, чтобы насладиться обществом любимой вами женщины. Не упустите это время, Анхельм. Я надеюсь, что госпожа Кисеки тоже не будет тратить его понапрасну. У всех нас есть еще немного времени, и нам стоит ценить его превыше всего.
Анхельм взял руку принцессы и поднес к губам.
- Не могу сказать, что мне стало легче, но, по меньшей мере, это уже не так болит... Я благодарен вам, ваше высочество.
- Была рада помочь. Если вам будет трудно, тоскливо, не с кем поговорить по душам, то скажите слуге, чтобы позвал меня, и приходите в этот сад.
- Вы чудо, ваше высочество. Ваш муж будет счастливейшим человеком, - сказал он, серьезно глядя в ее глаза. Фиона коротко улыбнулась, но радости в этой улыбке не было.
- Запомните то, что сказали. Однажды вы должны будете повторить это для моего мужа.
- Непременно.
Фиона улыбнулась, теперь уже радостно.
- Я ехала в больницу, чтобы навестить пациентов Кастедара и прихватила для них фруктов. Не желаете присоединиться?
- К сожалению, не смогу... Разговор с вашим отцом прервался на очень неприятной ноте, я должен вернуться и дослушать его.
- Конечно, я понимаю. Я зайду к Рин, оставлю для нее фрукты. Написать ей карточку от вашего имени?
- Нет-нет, благодарю, я не могу так... Будет лучше, если я сначала встречусь с ней лично.
- Как пожелаете.
- Вы часто ездите туда?
- О да, я ухаживаю за больными детками. Там лежат мальчишки-близняшки, которые только что перенесли тяжелую операцию. Чудесные сорванцы, они очень мне нравятся. Представляете, они родились со сросшимися пяточками и совсем не могли ходить. Кастедар сделал операцию и подарил им полноценную жизнь.
- Боги! Удивительно! - поддержал ее Анхельм. На самом деле чаша его эмоций была переполнена, поэтому он почти не разделял радость Фионы. Но он был обязан поддержать разговор с принцессой, поэтому постарался вложить в свой тон больше убедительности.
- К сожалению, родители отказались от мальчиков, и они теперь будут в сиротском приюте. Я постараюсь подарить им как можно больше тепла, чтобы они не чувствовали себя брошенными.
- Я не могу подобрать слов, - печально улыбнулся Анхельм. - Вы действительно изумительная.
- Отдавайте миру тепло, и оно вернется к вам, Анхельм! Мне пора. Идите и ничего не бойтесь. Нет ничего, с чем вы бы не смогли справиться, - сказала принцесса и ушла.
Иногда человеку, попавшему в трудную ситуацию, не нужны ничьи советы. Порой он может справиться с проблемой, если будет абсолютно откровенен с собой. К такому выводу пришел Анхельм, еще раз прокрутив в голове разговор с Илиасом и затем беседу с Фионой. «Я должен быть честен с собой. Только это может мне помочь. Помочь не сойти с ума». Все, что сказал Илиас, было правдой. Поэтому дядя увиливал от разговоров. Поэтому Анхельму всегда казалось таким странным собственное внешнее сходство с Вейлором...
Он отворил дверь кабинета, откуда так поспешно скрылся, прошел и сел в кресло, не глядя ни на брата, ни на келпи, которому так хотелось вмазать от души по физиономии. Анхельм никогда не дрался, предпочитая кулакам слова, но Фрис явно был опытнее и в искусстве словесных дуэлей.