- Но ведь Фрис и Кастедар сказали, что все получится... - тихо возразила она.
- Я не доверяю ни тому, ни другому до конца. Фрис преследует свои цели, и они отличны от целей Кастедара. Всегда существует шанс провала, и на этот случай я хочу подстелить соломы. Они не знают того, что знаю я, и не могут подробно разобраться в том, что я делаю. Я знаю, что эти двое имеют на тебя особое влияние, поэтому мне так важно, чтобы ты делала то, что я говорю, не вникая в подробности. Рин, ты ведь признаешь, что я умнее тебя в вопросах финансов?
- Я с этим никогда не спорила. Конечно, признаю.
- Ты веришь мне?
- Конечно, верю. Мне просто хочется знать, зачем все это... Но раз нельзя, то ладно. Анхельм, пойми, как я устроена: я не протестую против каких-то действий, если знаю, зачем они нужны. Незнание меня убивает, я начинаю нервничать. А когда я начинаю нервничать, я превращаюсь в чудовище. Если у меня есть достаточно веская причина не знать чего-либо, вот как сейчас, то я не задаю лишних вопросов и не нервничаю. Понимаешь?
- Понимаю. Дать тебе еще более вескую причину? Вот она: я не хочу гнить за решеткой в Сорин-Касто, Рин, и не хочу, чтобы ты гнила со мной. Поэтому я проворачиваю дела, о которых тебе знать не обязательно.
- Поняла. Вопрос снят.
- Ты простила меня?
- Простила, - просто ответила она и улыбнулась. - И ты меня прости за то, что была резка с тобой.
Анхельм наклонился и поцеловал ее в макушку.
- Пойдем спать, родная.
Рин улыбнулась ощущению, возникшему в ней при этом слове, сказанном так свободно и легко. Теплый комочек поселился в груди, согревая и успокаивая. Уже было наплевать на то, что нельзя этого допускать, и что последствия будут ужасны. Что боль от расставания с ним будет сильнее, чем что-либо. Все это будет когда-то в этом далеком «потом», а жить хочется сейчас. Хочется... Вот теперь хочется.
~*~
Ночью Анхельм проснулся и понял, что сейчас ему наступит конец. Согнувшись в три погибели, герцог выкатился из кровати и проковылял в уборную. Живот сводило так, словно внутренности завязывали в морские узлы особо хитрой формы и затягивали потуже. Его бросало то в жар, то в озноб, пот лился градом, а руки слабо дрожали. Счастливица Рин спала без задних ног, разбудить ее не могли бы даже пушечные выстрелы. Анхельм об этом знал, поэтому не стал убегать в ее комнату, чтобы посетить зал мечтаний. Выбраться оттуда он смог лишь через добрых полчаса. Он сел в кресло, набросив на шею мокрое полотенце, и стал думать, что же такое превратило его ночь в часы унизительных мучений. Без сомнений, это была эта странная рыба в чем-то белом. Могло ли это быть молоко? Анхельм не переносил молока ни в одном виде по причине стойкой аллергии, выраженной в двух формах: сыпь и расстройство желудка. Он расстегнул рубашку и осмотрел грудь: на загорелой коже выступили красные пятнышки. Итак, причина определена. Рыба была полита соусом со сливками. Неужели повара забыли о предупреждении не готовить ему ничего, содержащего молоко? Да нет, не могли - они здесь вышколены. Значит, это кулинарное творчество может принадлежать только одному человеку...
Анхельм снова ощутил непреодолимое желание посетить дом рассуждений и не стал терять ни секунды. Выйдя оттуда наконец, он подошел к Рин и растолкал ее. Сонная девушка открыла один глаз и воззрилась на него взглядом совы, которую разбудили днем.
- Рин, кто готовил это? - прохрипел он, потрясая мокрым полотенцем. Рин уставилась на него, не вполне понимая, кто он такой и чего хочет.
- Кто? - спросила она, разлепив губы.
- Кто это готовил?
- Что готовил?
- Рыбу!
- Какую рыбу?
- Которую я ел.
- Когда?
Анхельм приложил мокрое полотенце ей к лицу, и она недовольно заворчала, пытаясь снова зарыться в одеяло.
- Рин, проснись! Кто готовил рыбу, которую я ел на ужин?
- Я готовила... - простонала она, отпихивая полотенце. - Что такое? Что ты хочешь?
- Значит, это по твоей милости я провел два часа на унитазе! За что ты так со мной, женщина?! - взмолился он. Рин прислушалась.
- Тебе плохо?
- Плохо - это не то слово. Я чувствую себя так, словно меня били по животу палками и вязали в узлы!
Рин встряхнула головой и открыла второй глаз. Отодвинула Анхельма с дороги и дошла до уборной. И выскочила оттуда, зажав нос.
- Ты хочешь, чтобы я навсегда нюха лишилась?! - завопила она.
- А ты хочешь, чтобы из меня мозг вылетел через одно место?! Я чуть не погиб от твоих кулинарных изысков!
- Он, видимо, уже вылетел! Тяжело тебе было окно открыть?! - огрызнулась Рин, обидевшись на низкую оценку своего кулинарного таланта.
- Если бы я не был столь ослаблен после... после этого, - он махнул рукой на уборную, - я бы открыл окно. Но я едва выполз оттуда!