- Что, так болит? - перестала кипятиться Рин. - Садись, я поищу у себя настойку.
- Я полежу. Сидеть мне... сложно.
Рин забежала к себе в комнату и перерыла заветную сумку с настойками и корешками. Найдя корень лапчатки, она вернулась к Анхельму и сунула ему в ладошку.
- Жуй это. Я сейчас сделаю тебе лекарство.
Она занялась приготовлением, а Анхельм спросил:
- Рин, сознайся честно, ты умеешь готовить?
- Я умею! - чуть не взвилась она, но потом добавила: - Но только мясо на костре или бутерброды. Мама говорила, что к приготовлению еды меня подпускать нельзя и все время сетовала, какая я бестолковая жена буду.
Анхельм рассмеялся.
- У нас будет повар. Я не хочу умирать от несварения или отравления.
Рин хмуро посмотрела на него и протянула чашку.
- Выпей это и продолжай грызть корешок. На самом деле готовить я умею только яды и лекарства. С едой у меня хорошие отношения, когда я ее ем.
- Ну, запороть блюдо не так уж и сложно, но сделать из него отраву - это уже мастерство.
Она лишь тяжело вздохнула, снова легла и закрылась одеялом с головой.
- И что? Это все? - спросил Анхельм. - Ты не собираешься больше ничего сделать?
- Может, мне еще танец с бубном вокруг тебя сплясать? - проворчала она. - Ты не умираешь и даже не отравился, это было всего лишь молоко. Прости, я забыла, что ты его не переносишь.
- Прости? И это все? «Прости»? Прости, Анхельм, я чуть не убила тебя, но не убила же! Прости, Анхельм, я забыла, что ты не переносишь молоко! Прости, что тебе чуть не разорвало зад, но ведь все обошлось!
Рин заливисто захохотала. Из-под одеяла показалось ее покрасневшее лицо, она пихнула Анхельма в бок:
- Мы с тобой, как ворчливые дед и бабка! Успокойся ты уже. Допил? Иди ко мне!
Она притянула его к себе поближе, поцеловала в щеку, и герцог смолк.
- Рин, мне неудобно. У меня ноги упираются, - сказал он через некоторое время.
- Закинь их на меня. Спи.
Уже проваливаясь в сон, она подумала, что они с Анхельмом похожи на лет десять женатую пару. Это почему-то так позабавило ее, что заснула Рин со счастливой улыбкой на лице.
Глава восьмая, в которой Анхельм уезжает в Соринтию, а Рин заключает соглашения
Strange love, even though you hurt me
I feel blessed love.
Baby I'm your puppet on a string
Making me tumble and swing
Trouble's what you bring, strange love
Strange how you control my every little move now
Hanging from your strings is all I know
Starring in your puppet show
Never let me go, strange love
(Koop, Strange love)[1]
БАХ! Земля взметнулась в воздух фонтаном грязных брызг, спустя миг в воздухе осталось висеть облако пыли. Рин сидела за баррикадой и терла уши, в которых дико пищало и звенело. Для ее слуха взрыв противопехотной мины оказался слишком громким. Сегодня ей показывали, как обращаться с минами и обезвреживать их. Рин с огромным интересом разбиралась в сложном устройстве, а когда разобралась, то даже с первого раза написала экзамен на «отлично», вызвав немалый восторг инструктора. Но когда она увидела мину в действии, вся теория из головы куда-то улетучилась. Их, конечно, использовали на войне в Соринтии уже давно, но отечественным инженерам, поставленным в условия жесткой экономии и лишенным финансовой поддержки государства, никогда не удавалось создать нечто столь страшное, как здесь. Глядя на вздымающиеся один за другим столбы песка, зажимая уши, чтобы не оглохнуть, Рин осознавала, насколько страшна Левадия как противник, раз у них есть на вооружении такие штуки. Соринтия была огромной страной с большой военной силой, но против Левадии – что крестьяне с вилами против солдат с винтовками. Рин смотрела и оценивала слаженность действий солдат на учениях, работу командиров и понимала: не приведите боги воевать с этой страной. Невзирая на всех магов (которых, признаться по совести, осталось мало), соринтийцев зароют в землю. Но что больше всего волновало ее – не провернет ли Илиас древний как мир обманный маневр: предоставит военную помощь, а когда надобность в ней исчезнет, откажется отзывать войска обратно и обернет против того, кому помогал? Сопротивляться такому врагу, который ввел войска в самое сердце страны, Соринтия просто не сможет. Война с Маринеем опустошила не только казну, но и простые человеческие ресурсы – мужчины уходили на фронт двадцать пять лет. Об оружии и говорить нечего.
О чем думал Анхельм, соглашаясь на это? Какой нож приставили к его горлу?
БАХ! Очередной взрыв мины прервал ход ее мыслей, Рин встрепенулась и прислушалась к командиру: тот скомандовал прекратить. Учения завершились, по окончании к ней подошел инструктор Фридрих Гольц и сообщил, что приехал Кастедар. Рин подхватила мешок с вещами, винтовку и поспешила к макине демона.