Выбрать главу

Анхельм отпустил ошарашенного Хавьера и обратился к демону.

- Кастедар, делайте все, что угодно, но отыщите ее. Любой ценой, как хотите! В присутствии свидетеля дозволяю вам выступать от моего имени, представляться моим другом, сватом, братом... кем угодно! Верните мне ее!

Кастедар окинул оцепеневшего герцога Уве-ла-Корде долгим взглядом и ответил:

- Да, господин Ример.

Демон подошел к Розе, прикоснулся указательным пальцем к ее лбу, и голову девочки на мгновение охватило пурпурное сияние. Затем он вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Анхельм бессильно опустился на диван. Скрыл лицо в ладонях, собираясь с мыслями для долгого разговора.

- Хавьер, я не хочу больше ругаться и не хочу спорить. Все, о чем я расскажу сейчас, могут подтвердить посланник Левадии и ваша сестра. У вас есть выбор: либо верить нам на слово, либо нет. Доказательства предоставить я, вероятно, смогу, но для этого мне придется зайти с вами в этот проклятый дом Алавы. Боги свидетели - у меня нет никакого желания это делать.

- Да расскажите же, что произошло... - промолвил герцог, со странной обреченностью глядя на Анхельма. Очевидно, он готовился к самому худшему.

Когда Анхельм закончил свой рассказ, на Гальярдо было страшно смотреть: он весь посерел, словно дорожная пыль, его руки тряслись, губы дрожали. В один миг он постарел лет на десять. Мужчина потянулся к спящей Розе и прижал к себе, баюкая ее, как любимое дитя.

- Моя маленькая! Моя девочка... Как они могли так с тобой поступить? Почему ты не написала, что все так серьезно? Чего ты боялась?

- Я боялась, что ты не поверишь мне, отец, - тихо ответила Роза, отстраняясь. - Ты же сказал, никогда не обращаться к тебе без крайней нужды.

Анхельм перевел ошеломленный взгляд на Розу. Увидев их теперь рядом, он обомлел: фамильного сходства между ними не заметил бы только слепой. Черные волосы, такой же нос, уши, линия подбородка. Это что же получается? Жена Алавы наставила ему рога с его собственным племянником и родила от того дочь? Вот это номер!..

- Не настолько же крайней, глупый ребенок! Боги! Роза, что ты натворила?!

- Я натворила? - вдруг прошипела она, будто рассерженная кошка. Оттолкнула Хавьера и спрыгнула с кровати. - Я предупреждала тебя! Я не могла отсюда выбраться! Я была заперта в этой кошмарной семейке под дулом пистолета ненормальной Рейко! Ты не верил мне! Я же говорила, что она больная! Я просила уволить ее, но ты отказался! Мол, она столько лет преданно служит семье! Внебрачный ребенок от жены родного дяди - это же неслыханный позор! Поэтому меня нужно было придавить на островах, где тайна сгнила бы вместе со мной, да?! Ты позволил этой суке Рейко себя одурачить, вы все позволяли ей творить произвол, а мне затыкали рот, чтобы остаться в белом!

- Не ори на отца! - воскликнул Хавьер. Роза истерически рассмеялась. Ее глаза метали молнии, она с небывалым презрением смотрела на Хавьера, который поднялся с кровати в угрожающей позе.

- Отца?! - воскликнула она и снова расхохоталась. - Ты отец, когда тебе это удобно! Где ты был, когда Рейко крутила мной, как хотела? Где ты был, когда скотина Закари подписывал брачный договор с Рафаэлем? Где ты был, когда этот мерзавец и ублюдок насиловал меня, как дворовую девку?! Камелия мертва! Ничего нет, никого нет! Где ты был, папочка, когда был мне нужен, а? Ты один во всем виноват. Ты! Знаешь что? У меня больше нет отца! Ты мне не нужен!

Хлоп! Роза пошатнулась от удара и схватилась за левую щеку. Хавьер, остервенело глядя на девчонку, снова занес руку, но не смог ударить.

- Сделай это еще раз и простишься со званием герцога. Пойдешь по миру побираться, понял? - процедил Анхельм, крепко удерживая запястье Гальярдо.

- Не угрожай мне, щенок! - тихо выговорил тот, сжимая кулак. Анхельм внезапно понял, что сделал что-то, что могла бы сделать Рин, но не он. Он никогда не оказывался в ситуациях, когда нужно было кого-то защищать или кому-то угрожать. На секунду он испугался, но немедленно взял себя в руки и постарался выглядеть хоть на толику так же серьезно и уверенно, как Рин. Пусть не силой, но ему есть чем бить эту карту. Анхельм оценил сжатый кулак и свирепое выражение лица Гальярдо с высоты своего роста и нехорошо прищурился. Тон его голоса был ледяным: