Те пожали плечами, и он снова повернулся к Рин.
- Нами командует его превосходительство Орвальд Бернан Танварри Ример.
- Ах, вот как? Орвальд... Ну, увижу начальника, спрошу, почему не позвал меня помочь, - покивала Рин с важным видом, пытаясь понять, что такое связывает дядюшку Анхельма с гвардейцами. - Ну, что же? Ничего не поделаешь, придется мне ехать через южный вход...
- Да, мэм.
- Ну, я поеду.
- Хорошего пути.
Рин развернула Акробата и отъехала на пару шагов. Остановилась. Повернулась обратно. Уилсон смотрел на нее, но уже без подозрения, а словно с надеждой.
- Помощь точно не нужна? Для чего столько народу согнали? У них поджилки трясутся, отсюда вижу.
Поймав предостерегающий взгляд товарищей, Уилсон ответил:
- Да нет, все хорошо, мы справимся и сами. Вы спешили...
Поняв, что расспрашивать больше - это лишь навлечь на себя подозрения, она снова развернула Акробата и пустила его с места в карьер.
По пути Рин размышляла, как ей поступить и разрывалась на части. С одной стороны, очень хотелось сунуть нос в дела его превосходительства и разнюхать, что еще прячет от собственного племянника старый хитрец. С другой стороны, не хотелось рисковать и устраивать еще один скандал. Погода между Анхельмом и Орвальдом так и не наладилась, и ничто не предвещало ее улучшения. С третьей стороны, предупрежден - вооружен. Если его превосходительство готовит очередную каверзу, то стоит быть в курсе. Рин прикинула время, и подумала, что нужно поторопиться с покупками и потихонечку проследить за ходом специальной операции. Хотя бы издалека. Магия пропала, но острый слух аирга все еще на месте, хвала богам...
- Поумирали тут все что ли? - пробормотала Рин, проезжая в город. На южном въезде стационарный пост гвардейцев пустовал. Жителей не было ни видно, ни слышно, ставни на окнах были закрыты. Несмотря на яркое солнце и чистое небо, здесь было до дрожи тревожно и мрачно. Ветер гулял между трехэтажными домами из темно-серого камня; то тут, то там он гнал по брусчатым дорогам мусор вперемешку с пылью. Рин на всякий случай проверила стилет в волосах и поправила Соколиную песню в ножнах. Она проехала по главной улице, выискивая аптекарскую лавку.
- Акробат, смотри в оба. Не нравится мне эта тишина, - на всякий случай предупредила она. Конь послушно навострил уши. Рин наконец нашла нужное ей место, спешилась и привязала Акробата. Внутри лавки было темно, и будто бы закрыто, но тут дверь распахнулась и аптекарь - низенький дядюшка с пышными усами и добродушными карими глазами - помахал ей рукой, чтобы быстрее заходила. Рин юркнула внутрь и уставилась на него непонимающим взглядом.
- За каким товаром пожаловали в такой час?
- Что из этого списка у вас есть? - Рин протянула аптекарю лист, и тот задумался.
- Все, кроме яда кламенады, скорпиона королевского и, пожалуй, не будет розоцветки пахучей. Будете брать?
- Да... - Рин присела на стул и стала дожидаться, пока аптекарь разберется с ее заказом. - А что это в городе так тихо?
- Не знаю, не знаю... - осторожно пробормотал аптекарь. - С самого утра нас разогнали по домам. Гостиницу закрыли, сказали, чтоб до завтра никто носа не казал на улицу. Среди нас дураков нет, чтоб спорить с гвардейцами. Их дела...
- Мм-м. Ясно.
Аптекарь ушел в кладовую, а Рин задумалась о том, как лучше поступить: выехать из северных ворот не получится, значит, придется снова ехать через южные. И терять время... Может, отправить Акробата домой одного, а самой пробраться ближе к северным да посмотреть, что собираются делать гвардейцы? Но тогда домой она доберется к ночи...
- Вот, пожалуйста. Все готово. С вас две тысячи четыреста ремов.
- Спасибо.
Рин расплатилась, забрала товар и собралась выйти.
- Вы ведь не здешняя? - спросил аптекарь, когда она почти переступила порог. - Не здешняя. Поезжайте лучше в гостиницу, переждите ночь. Одни боги ведают, когда это все закончится.
- Все это - это что?
Аптекарь подошел к ней, поискал глазами по сторонам улицы и подозвал Рин к себе поближе. Девушка наклонилась, и он на ухо ей прошептал:
- Думаю я, они хотят спуститься под город, да разузнать, что такое там делается. По ночам тут порой страшный вой поднимается. Мы все грешили на волков, да только ни волки, ни даже мурианы так не воют... Могильный вой, нехороший, злой очень! Как будто нежить вся из древних катакомб повставала.
При слове «катакомбы» Рин вспомнила. Вспомнила страшные катакомбы под городом, по которым пробиралась полгода назад. Вспомнила жуткую тварь, которую убила тогда. Ее вели гвардейцы. Вели не по расписанию... Значит, сейчас они снова будут выводить из города такую же тварь? Еще одну? Сколько же их, и кто их разводит?