Выслушав этот, бесспорно, впечатляющий монолог, его превосходительство молча ушел в лабораторию и стал прибирать стол. Глупый ребенок Анхельм до сих пор не знал и не догадывался, что в действиях его не было ни малой толики собственной воли. Игрушка судьбы, послушная марионетка. А главный кукловод весь год был рядом с ним... Главного кукловода он защищал от нападок родственника. Ее он осыпал с ног до головы ценностями баснословной стоимости. Для нее он купил недвижимость за границей, считая, что вручает билет в счастливое будущее. И теперь главного кукловода он держит за руку, называет любимой женщиной и прочит себе в жены. Воистину страшна усмешка судьбы.
- Оставь, Анхельм, - услышал Орвальд голос Рин. - Твой дядя не будет с нами разговаривать. Он боится сболтнуть лишнего. Как он был трусом, так и остался.
После этих слов Орвальд бросил пробирки в раковину и вернулся в кабинет.
- Боги свидетели, что я старался избегать конфликта с вами, госпожа Кисеки! Я каждую нашу встречу говорил, чего вам делать не нужно, но вы делали диаметрально противоположные вещи. Я говорил вам скрывать свое прошлое от Анхельма, вы настояли на подробнейшем изложении самых неприглядных фактов вашей биографии. Я сказал не лезть ни в какие опасные авантюры, вы решили, что срочная поездка в Левадию - самое время для сражения на Южных островах с беженцами. Я просил вас не светить лицо, вы умудрились попасть в газеты! Каждое ваше действие прямо противоречит всему, что вы собирались делать изначально. Вы нарывались на неприятности долго и упорно, и я поздравляю вас с достижением цели! Я ухожу, потому что в стране должен остаться хотя бы один человек, способный затем собрать в кучу герцогов, эту горстку жалких кретинов, и отвоевать обратно то, что вы оба похоронили своими необдуманными действиями. Через каких-то полчаса или даже меньше сюда придут гвардейцы, и даже не надейтесь, что вас отпустят живой!
БАХ! Орвальд не успел даже понять, что произошло, почему вдруг грудь взорвалась болью, и почему он лежит на полу. Удар был такой силы, что он не мог вдохнуть, непроизвольно брызнули слезы, все перед глазами потемнело. Мужчина чувствовал, будто его избивают изнутри, одновременно вдавливают в пол и расплющивают прессом. А затем чей-то сапог опустился на его горло и придавил. Над ним возвышалась Харуко Кисеки, чье лицо пылало гневом, и изумрудно-зеленые глаза едва ли не светились от переполнявшей ее злости.
- Никогда не смей угрожать моей дочери, жалкий червяк!
Орвальд только хрипел, не в силах вырваться, пошевелиться, вдохнуть.
- Мама, перестань! - закричала Рин, бросаясь к матери и пытаясь оттащить ее. Но Харуко лишь рукой махнула, и дочь отбросило в сторону.
- Ты его убьешь!
- И поделом!
- Нет! Не надо! Прошу тебя, только не ты! Не становись убийцей!
- Этот человек заставил мою дочь страдать!
- Я сама виновата!! Остановись!!
Орвальд уже плохо видел, что происходило. Он мог различить лишь, как потоки Силы поднимаются жуткими черно-синими волнами от взбешенного аирга, как они заполоняют комнату. Страх пробрал его: да неужели это конец?! Орвальду привиделись черные и пустые глаза на мертвенно-бледном лице. Он смотрел в вечность, и вечность ухмылялась ему в ответ. Внезапная мысль озарила его гаснущее сознание: его гость Кукловод именно это и планировал? Избавиться от единственного свидетеля, руками которого исполнял все свои замыслы... Неужели это действительно конец? Такой глупый... бессмысленный. Ну, что же...
Орвальд закрыл глаза и отпустил сознание.
~*~
- Остановись!! - заорала Рин. Выброс магии прижимал ее к стене так, что она не могла шевельнуться. Анхельм не мог и вскрикнуть, - его распластало по полу, как и дядю. А Харуко, объятая волнами Силы, давила сапогом на горло Орвальда, который уже закрыл глаза и, кажется, отходил в мир иной.
- Мама!! Ты убьешь нас всех!
Но Харуко не слышала. Рин примерно понимала, что происходит сейчас. Она видела это однажды в детстве, когда мама очень сильно разозлилась на отца. В тот раз Силой разнесло половину их дома и повалило несколько деревьев в лесу. Надо ли говорить, что отец чудом выжил...
Тьма залила комнату, лишив зрения, слуха и обоняния. Рин зажмурилась, а когда проморгалась... Мама стояла неподвижно, будто окаменела. Глаза ее были широко распахнуты, на лице появилась гримаса ужаса. Стихла бушующая Сила, ни одного движения не происходило в комнате, звенящая тишина повисла в воздухе, время словно бы замерло. А затем Харуко стала оседать на пол. Время ожило. Рин бросилась к Орвальду, приложила пальцы к его шее и ухо - ко рту. Едва-едва ощутимо и медленно бился пульс.