- Да чтоб тебя! Развязывайся! - выругалась она. Проклятая упряжь отсырела и никак не хотела расстегиваться, ударом взрывной волны повредило крепления хомута, и пришлось попотеть. С улицы послышался стук копыт, Рин обернулась и увидела мчащего к ним Эрика Ростеди. Сыщик сиганул со спины лошади еще до того, как она остановилась, и едва не врезался в Рин.
- Да что ж ты!..
- Они близко! Я опередил их минут на двадцать, не больше! - выдохнул он и бросился внутрь дома, зовя на ходу Анхельма.
Рин пробрал озноб. В животе мгновенно словно сплелся клубок змей, рот чрезмерно наполнился слюной, как бывало всякий раз, стоило ей понять, что гвардейцы близко. Она не стала терять время на выяснения, взяла под уздцы Фрею и Лимона и побежала с ними в конюшню. Быстро переседлала их, затем Жара, который вел себя подозрительно мирно, вывела наружу и привязала у ограды.
- Милли! - позвала она, войдя в дом, и девушка вышла к ней, перепуганная и заплаканная. Рин схватила ее за руку, вывела из дома и помогла ей сесть на Лимона. Затем подсобила Тиверию и уже хотела шлепнуть коня по заднице, чтобы припустил что есть мочи, как выбежал Анхельм и закричал: «Стой!» Герцог вручил Тиверию весьма пухлый конверт, крепко обнял старика и поцеловал в щечку Милли.
- Ты знаешь, что делать с этим, отец. Сюда вернетесь через три дня, не раньше! Я не знаю, когда вернусь. Да сохранят вас боги!
- Береги себя, сынок! - кивнул Тиверий и взнуздал коня. Анхельм схватил за руку Рин и повел в дом.
- Ты готов?
- Все собрал. Хочу кое-что сделать перед уходом.
Он привел ее в кабинет, где уже были Арман, Зара, Харуко, Эрик и даже Мейс с Джимом. Все мешки с вещами также лежали здесь, и Рин только сейчас, увидев их, осознала, насколько все серьезно. Анхельм, едва только вошел, ринулся к столу и достал из ящика шкатулку. Рин похолодела - эту шкатулку она знала. Герцог подошел, встал на одно колено и, глядя на нее серьезно, как палач перед казнью, открыл резную крышку... Кольцо из белого золота с большим красновато-фиолетовым камнем, ограненным в форме сердца, приковало к себе всеобщее внимание.
- Рин Харуко Кисеки! В присутствии самых дорогих и близких нам людей я клянусь тебе в вечной любви и верности и спрашиваю: согласишься ли ты стать моей женой?
Рин остолбенела. Язык намертво приклеился к небу, она только изумленно таращилась на герцога, который не сводил с нее напряженного взгляда.
- О чем ты?! Анхельм, они же уже близко! Разве сейчас...
- Сейчас самое время. Рин, ответь.
Она обвела взглядом всех присутствующих, чтобы удостовериться, что они также все ошарашены словами Анхельма.
- Анхельм... - слабо позвала она.
- Да или нет, Рин Кисеки?
Перед глазами потемнело, она зажмурилась, и в этом внезапно наплывшем дурмане пронеслось все, что они пережили вместе, а затем и вся жизнь. В памяти возникло лицо Варданиса, несколько блеклое и размытое, с неопределенным выражением, очень похожим на обиду, а следом - лицо Фриса... И вместе с этим, кажется, даже на ладонях появилось ощущение его жестких, как лошадиная грива, волос. В ушах зазвучал чудесной музыкой его смех, комнату заполнил аромат его тела - ледяная вода из горной реки. И затем грудь словно бы стянуло колючей проволокой, а горло пронзили невидимые ножи.
«Прости. Я пыталась. Правда».
Фрис улыбнулся и исчез. Рин открыла глаза.
- Да, Анхельм. Я согласна.
Анхельм надел ей кольцо на палец и поцеловал ладонь, уткнулся в нее лбом и облегченно рассмеялся.
- Я думал, откажешь.
Он поднялся и поцеловал ее под недоуменные аплодисменты друзей. Отстранившись, герцог вгляделся в ее лицо и удивленно спросил:
- Почему ты плачешь?
- Просто... Не ожидала, - ответила Рин, даже не пытаясь вытереть глаза, и улыбнулась. - Быстрее. Нам пора. Выходим.
Она подхватила свой рюкзак и вышла первой.
Спускаясь по полукруглой мраморной лестнице, Рин трогала дорогие гобелены на светлых матерчатых стенах с узором из лилий, гладила резные перила, любовалась картинами Луарье и Дачети. Как надеялась она в этот момент вернуться сюда еще, в это чудное место, где ей было так хорошо! Сколько милых сердцу воспоминаний, сколько радости оставалось в этом доме!.. Спустившись на первый этаж, она бросила взгляд наверх, туда, где была спальня Анхельма. Какое невероятное счастье случилось с ней там, в этой комнате! Будет ли так снова?
- Будет. Непременно, - пообещала она самой себе.
Они все вышли из поместья и стали рассаживаться на лошадей. Все сели, и только Анхельм замешкался, помогая Харуко забраться в седло.
В тот миг раздался страшный вой. Лошади с визгом встали на дыбы, забрыкались, скидывая седоков. Упав, Рин пребольно ударилась плечом и бедром. Беснующийся Акробат перепрыгнул ее, чудом не задев голову копытами. Рин мгновенно вскочила на ноги и развернулась в поисках источника воя: она знала этот звук.