- Уже?! - спросил он и тихо пробормотал: - Выходит, он и не собирался играть по нашим правилам, и его не интересовало вето...
- Вето? Позвольте, ваша светлость, о чем речь? - обеспокоился Де Врис.
- Нет-нет, это касалось только Дворянского собрания, - пресек он дальнейшие расспросы. - Значит, вы хотите сказать, что людей, которых к вам направили, завербовали в гвардию?
- Из принятой тысячи человек ушли порядка двухсот. Это ощутимая потеря для нас.
Анхельм медленно кивнул.
- Конечно, двадцать процентов работников - это серьезная перегруженность для оставшихся. Господин Де Врис, я постараюсь решить этот вопрос в ближайшее возможное время. Но я не уверен, что новые работники будут коренными соринтийцами. Скорее всего, мне придется направить к вам беженцев из Маринея.
Де Врис серьезно задумался, его благородное лицо омрачилось.
- Проблем не возникнет, если они знают язык. У нас очень специфический вид работ, ваша светлость, вы сами знаете. Люди без языка пригодятся только в черновой отделке, а такой работы уже мало. К тому же, ваша светлость, край у нас суровый. Южане будут часто болеть. Половина помрет если не от цинги, так от холода.
- Я поговорю с нужными людьми и распоряжусь о поставках ракиса, чеснока и других продуктов. А вот насчет холода вы правы. Боюсь, мы потратим очень большие деньги на одежду.
- Если бы только одежду, ваша светлость! У нас уже работает пара беженцев из Присполи. Они, конечно, уже свои, никто их не считает чужаками... Но мерзнуть от этого они не перестали, и в холода тратят куда больше дров, чем местные. Это тоже проблема.
Анхельм огорченно покачал головой.
- Ох, господин Де Врис, теперь я думаю, что мне придется ехать в Сент-Вейлор. Ри... Ирэн, подай мне мой ежедневник, будь добра. Он в первом ящике стола.
Рин выполнила его просьбу и передала толстую книжицу, исписанную примерно до середины. Анхельм долго листал ее, открыл закладку на начале сентября, где еще ничего не было назначено, и стал размышлять вслух, бормоча список того, что ему нужно сделать в эти даты, и тут же записывая.
- Хорошо, - сказал он наконец, - я все равно должен был заехать в Истван, а это по пути в Сент-Вейлор. Я прибуду туда пятнадцатого сентября, если не возникнет осложнений.
Услышав об Истване, Рин встрепенулась. Он ведь это несерьезно? Хотя... Ему же нужно с ними вести дела, так что, скорее всего, серьезно. Ей придется ехать с ним. Как же быть? Нельзя, чтобы ее увидели и раскрыли - будет скандал. Но как хотелось повидаться с мамой! Как давно Рин не была дома! Хоть бы до мамы не дошли те мерзкие газеты, она не переживет известия о смерти дочери...
Пока она размышляла, как сделать, чтобы никто не узнал ее в родной деревне, Анхельм договорился о деталях дел, и встреча подошла к концу. Господа стали собираться, Рин проводила их к выходу.
- Скажите, а Альберта... - обратился к ней господин Баккер. - Могу я с ней увидеться?
Анхельм разрешил ему, и Рин направилась в кухню, чтобы позвать Альберту, но не обнаружила ее ни там, ни где-то поблизости. Она взглянула на часы и поняла, что, скорее всего, Альберта уже ушла домой. Вернувшись к гостям, Рин сообщила об этом, и Баккер чрезвычайно огорчился. Он заломил руки и вздохнул:
- Как же мне увидеть ее? Ведь завтра днем я уеду обратно!
Рин с сожалением пожала плечами.
- Альберта живет в городе, рядом с рестораном «Оленье рагу», вы без труда можете найти ее завтра в этом месте, - сообщил Анхельм, который понятия не имел об истории их отношений.
- О, какое совпадение! - обрадовался Баккер. - Мы ведь остановились в гостинице напротив него. Чудесно! Благодарю, ваша светлость! Спокойной ночи и до встречи!
Гости попрощались и вышли из дома. Закрыв за ними дверь, Рин тяжело вздохнула и отправилась на кухню, собирать тарелки и мыть все, что накопилось. При виде грязной посуды, которую ей нужно будет перемыть в одиночку, девушка вздохнула еще тяжелее. Корыто было полным до верха, а на печи лежали противни и подносы. И как только мадам Пюсси справляется?
Впрочем, за эти полгода, что Рин прожила в поместье на Каштановой аллее, подобные приемы устраивались всего раза три-четыре.
На ее плечи легли большие горячие ладони Анхельма; он ласково поцеловал ее в висок и сжал в объятиях.
- Ты прекрасно справилась. Спасибо.
Она едва улыбнулась, вздохнула и продолжила мыть посуду. Анхельм потянул ее на себя, но Рин не позволила.
- Пойдем спать. Оставь это все до завтра.
- Я просто хочу помыть посуду. Я поднимусь позже, ложись без меня.
Он поцеловал ее под ушком.
- Я не хочу ложиться без тебя.
- Тогда мой посуду. Или это не для твоих нежных рук?
Герцог отобрал у нее тарелку. Дело пошло быстрее. Оба молчали, Рин не хотела прерывать уютную тишину. Через открытое окно шел влажный теплый ветерок, приносивший легкий аромат расцветшей сливы, тихо качались деревья, стрекотали ночные насекомые, где-то в пруду квакала жаба. Вдруг раздался одинокий волчий вой, и Рин встрепенулась: