– Занятно, очень занятно, – пробормотал он. – Что-нибудь еще было повреждено? Мебель, например?
– Не знаю. Миссис Клейтон ничего об этом не говорила, а я не спрашивал. Дело и без того неприятное. Роспись была по-настоящему хорошей, и я не могу себе представить большей подлости, чем так поглумиться над собственностью приличной женщины.
Затем Хьюитт заговорил о других случаях вандализма, ставшего следствием то ли странного чувства юмора, то ли излишнего озорства. Он привел несколько курьезных и забавных случаев в музеях, ущерб от которых был столь велик, что для обнаружения преступников обращались к нему. Находить виновных было не всегда легко, поскольку у них не было разумного мотива; так что такие расследования не всегда были успешны. Одно из этих дел касалось порчи картины из-за слепой зависти художника-соперника. Дело было замято путем крупного возмещения убытков. Если бы я только мог назвать имена причастных к нему лиц, это сильно удивило бы многих читателей.
Коттедж «Плющ» в Финчли был небольшим домиком, расположенным в небольшом саду, – всего в треть акра, не больше. Парадная дверь была всего в дюжине ярдов от дороги, но хорошо укрыта зарослями деревьев и кустарников. Мистер Даглас Кингскоут еще не вернулся из города, но экономка, почтенная умная женщина, была готова показать нам дом, зная о намерении своего хозяина обратиться к Мартину Хьюитту.
– Первым делом я заметил: кто-то закрыл все ящики и стол, – заявил Хьюитт, когда мы оказались в гостиной. – Это досадно. И, что гораздо хуже, пол вымыли, а ковер убрали. Полагаю, это из-за того, что полиция уже окончила свой осмотр, а мой осмотр от этого отнюдь не выиграет. Осталось ли хоть что-нибудь на том же месте, где оно было во вторник утром?
– Сэр, понимаете ли, все было в таком беспорядке, – начала экономка, – а полиция окончила свою работу…
– Ясно. Вы привели всё в порядок? Ох, уж этот порядок! Он мне часто дорого стоил. Что касается остальных комнат, в них вы тоже навели порядок?
– Конечно, я убрала все комнаты, которые были в беспорядке, сэр.
– В беспорядке? Позвольте осмотреть их. Но погодите минутку.
Хьюитт распахнул французское окно и внимательно осмотрел шпингалеты. Опустившись на колени, он осмотрел пазы, в которые входили задвижки, а затем быстро взглянул на ставни. Он открыл ящик-другой и попытался открыть замки ключами, принесенными экономкой. Она пояснила, что это ключи мистера Кингскоута. Во всех комнатах первого этажа Хьюитт некоторые предметы изучал пристально, а другие осматривал лишь поверхностно – по непонятному мне принципу. Затем он попросил показать ему спальню мистера Кингскоута. Поскольку порядок в ней не был нарушен, то после обнаружения преступления там никто не убирал. Там, по словам экономки, были не заперты все ящики, за исключением двух – одного ящика в шкафу, и второго в туалетном столике. Их мистер Кингскоут всегда держал запертыми. Хьюитт немедленно и без затруднений выдвинул оба ящика. В них находились бумаги и всякая всячина. Содержимое этих ящиков было в хаотичном беспорядке, тогда как в незапертых ящиках вещи лежали очень аккуратно.
– Вероятно, полиция не обратила на это внимания, – заметил Хьюитт. – Как и на такую обычную вещь, – добавил он, указав на погнутый гвоздь, лежавший у края ковра.
Экономка не заметила за этими словами никакого подвоха, ведь это был всего лишь гвоздь, но я увидел, что Хьюитт быстро спрятал его в карман.
Мы направились к выходу. В воротах мы встретили мистера Дагласа Кингскоута, который возвращался из города. Он представился и удивился, что мы были так недолго и уже уходим.
– Мистер Хьюитт, за столь короткое время вы ведь не могли найти никакого следа? – спросил он.
– Да нет, – довольно сухо ответил Хьюитт. – Но задержись я хоть даже на месяц, я вряд ли смог бы извлечь больше из тщательно вымытого пола и приведенных в порядок комнат. Честно говоря, не думаю, что вам стоит от меня чего-то ожидать. У полиции намного больше шансов – они могли обследовать место преступления. А я всего лишь осмотрел несколько комнат, увидев то же, что можно было бы увидеть в любом меблированном доме. Следы работы горничной перекрыли все остальные.
– Мне очень жаль; я большего ожидал от полиции, да и меня не было здесь, так что я не мог предотвратить уборку. Но я все-таки думаю, что ваши известные способности…
– Уважаемый сэр, мои «хорошо известные способности» – это всего лишь добросовестное использование здравого смысла. Но с его помощью нельзя увидеть невидимое.