ивнув обоим его собеседникам, он направил коня в сторону Георгия, который опять что-то чудил с шаром Провидения. Пантелей с Митей лишь недоуменно пожали плечами и, когда к ним подвели лошадей, вскочили на них, став во главе отряда, готового к отбытию. А Селена лишь украдкой посматривала на Аскара, в то время разговаривавший с Георгием, при этом активно жестикулируя. Последний лишь со спокойным лицом отвечал. - Неужели не можешь отвести очи от него, а, Селена? - шутливо спросила Марья, тыкая пальчиком в щечку своей подруге. Та в ответ лишь зарделась и с нервозностью затеребила поводьями, стараясь унять волнение. - Не могу. Я даже побаиваюсь это произносить, но он слишком привлекательный. Чувствую себя мотыльком, загипнотизированным в ночи ярким пламенем. - призналась девушка, посмотрев в глаза Марье. Та лишь смогла заметить влюбленность и обеспокоенность подруги, чем приятно удивили её саму. Никогда ей, Марье, не было так любопытно насчет чувств Селены, хотя она знала ее целых пять лет и от этого девушке стало не по себе и стыдно. «Видать, я постоянно поспешно делала выводы насчет ее претендентов, когда они просили её руки. А ведь некоторые ведь готовы были пожертвовать своим имением, чтобы следить за нашим. А мы что вообще делали? Заставляли их понять, что нам не нужен пустослов, но нам всем требовался с деловой хваткой. Теперь почему-то я чувствуя себя...» - неожиданно её осенило. И... - «виноватой и недостойной быть ей близкой подругой. Ведь так и есть на самом деле.Это ужасно.» - чей-то голос шепотом подобрал Марье нужные слова. Обернувшись на источник голоса, она с недоумением и страхом глянула на того, кто смог прочитать ее мысли. Им оказался Георгий, который незаметно и бесшумно подъехал к ним вместе с Аскаром, и безмятежно улыбался, подмигнув девушке, отчего она лишь потупленно посмотрела вниз и не произнесла ни слова. Селена, поймав сконфуженный взгляд подруги, вопросительно устремила свой взор на Георгий и тут же предупреждающе нахмурила брови. Парень лишь переглянулся со своим братом, извиняясь пожал плечами и состроил комичную рожу для Марьи, стараясь успокоить обеих сударынь. Но они тут же проигнорировали его и двинулись навстречу Пантелею, который приближался к ним и спросил, готовы вы ли они возвратиться домой. Девушки утвердительно кивнули на вопрос и великан выкрикнул команду на отбой. Цокот копыт многочисленных коней нарушил дневную тишину и гармонию зимнего леса шумом, перемешанным с смехом и руганью. Каждый член спасательного отряда беззаботно громко разговаривали и не забывая, то ли ненарочно или специально, каждый раз напоминать и пересказывать ту сценку, где «наконец-то хоть кто-то смог поставить Пантелея на место», не побоявшись его гнева. Георгий, сидя на коне и слегка раздраженный этой пустой болтовней, тихо плелся в самом конце вместе с Аскаром, порывавшийся каждый раз пришпорить коня и присоединится к Марье и Селене. Ему не нравился тот вид брата, когда вообще был мало на себя похож. На лице у него непрерывно ходили желваки, будто он все время скрежетал зубами и раз десять посматривал на шар Провидения. Всегда спокойный, в этот раз Георгий был взвинчен не более Аскара. Первого мучили тревога за остальных членов семьи, беспомощность от незнания, чего нужно сделать, чтобы вернуться обратно и ярость на мир за то, что отправил его вместе с двумя братьями в «своеобразный отпуск в, как он осознал, альтернативный мир девятнадцатого века», когда в его измерении каждый день может стать последним. Его нелегко удивить, да и дивиться чем-то он вообще давно перестал. И все это Георгий старался скрыть под «легким раздражением», которое он не старался скрывать. Видя, с какой силой брат сжимает поводья, Аскар лишь кратко подметил: - Если продолжишь так делать, то скоро вожжи будут объяты пламенем. Тут я уж тебе рекомендую успокоиться и подумать о том, что мы должны делать дальше. Своими переживаниями ты ничего не добьешься. Неужели ты до сих не доверил остальным хотя бы часть той ноши, что на твоих плечах? - Ты вообще осознаешь, о чем говоришь! - с еле скрываемым гневом тихо, почти шепотом, прикрикнул на него Георгий, но на этом он не закончил. - Если хотя бы кто-то из вас обладал той степенью хладнокровности, то у меня не было сомнения, что я спокойно мог бы заняться чем-то другим, кроме как раскраивать черепа многочисленным врагам, которые сверхдержавы посылают к нам тысячами, лишь бы уничтожить нас и поднять себе гребаный престиж! Теперь ты понимаешь меня, черт тебя побрал, Аскар?! - тут Георгий практически кричал, хотя его лицо осталось непроницаемым, и Аскар счел нужным помолчать, так как он знал, о чем его брат хотел сказать, но отказался. Несмотря на свою браваду и спокойный нрав, первый все же был человеком и старался побороть многоличность души, которая мучила его с детства и заставляла каждый раз страдать. И от этого Гера еще не нашел средство избавиться. Решив сменить огонь с себя и начать нейтральную тему, Аскар выговорился в пустоту: - Я хочу знать все, что случилось с того дня, когда ты передал нам новости три месяца назад. Ведь ты все знаешь с нашей стороны. Последовала небольшая пауза и Георгий отрешенно и неохотно огрызнулся. - Ты помнишь ту еврейскую семью, которой нам пришлось дать убежище и попавшая к нам год назад? - Что-то не вникаю, а кто они вообще? - Авраам Констанс с женой Златой и их сыном Елисеем. Неужели не помнишь? - А-а-а-а-а! Вспомнил. Очень честные люди, не похожие на своих жадных соотечественников. Помню, что его родственники живут в Израиле. Уму. А что с ними случилось? Последовала длительная пауза, свидетельствовавшая о плохом. Георгий даже своим видом не показал, что ему больно. Лишь глаза выдавали его и единицы могли по ним прочесть о том, какая буря эмоций внутри него бурлила, словно непрекращающееся извержение вулкана. Шумно выдохнув, Гера стальным голосом сказал то, о чем Аскар хотел вообще не слышать. - Над ними жестоко расправились. Их всех троих внешняя разведка... перехватила в аэропорту на Кипре и другим самолетом отправила их в неизвестном направлении. Когда спустя некоторое время, я смог в конце концов засечь их местоположение и прибыл на место, где всю семью в последний раз видели вместе, уже было слишком поздно. Я обнаружил лишь три мешка для трупов, кинутых в одиноком лесу в Германии, где еще не ступала человеческая нога. Знаешь... как тяжело было у меня на душе... Даже если трупы разлагались и вонь от них стояла неимоверная, я заставил себя предать их прах земле, как и положено человеку. Но эти подонки были хуже самых отъявленных насильников. Ты хоть знаешь, что эти сволочи с ними сделали перед тем, как умертвить?! - Догадываюсь. Авраам получил пулю в затылок, Злату изнасиловали, а сын мог лишь с ужасом смотреть, как его маму прикончили после того, как ею, словно шлюхой, попользовались. А самого Елисея задушили, не так ли? Произнося эти предположения, Аскар пригнулся к шее коня настолько, дабы скрыть предательски подступающие слезы. Георгий, заметив, как судорожно дрожат плечи брата, мог лишь приободрительно похлопать и погладить по спине. Парень всегда так делал, чтобы успокоить и прекратить поток слез. Это срабатывало в семидесяти процентах случаев. Аскар тут же каким-то магическим способом перестал трястись. - Успокоился наконец-то? - осторожно и тихо спросил Гера, переместив свою ладонь со спины на плечо своего брата, и слегка сжал его, словно стараясь взять себе часть грусти и боли Аскара. «Эта ноша... Вес долга и личности... Моменты безысходности... Словно якорь, от которого нет способа спастись... Цепи, сковывающие тебя и не дающие малейшей надежды сбежать... Мои руки... Они все в крови... Сколько не смывай, она никогда не смоется... Это напоминание о том, кто ты в этом мире. Ты в серой толпе являешься никем... Всего лишь инструмент, которым можно попользоваться и выбросить. Но я являюсь и инструментом, и личностью, пользующейся им.» Вот о чем думал Гера пока не заметил, как Селена и Марья замедлили шаг и присоединились к ним, встав между ними таким образом, чтобы первая могла спокойно разговаривать с Аскаром. Последняя могла лишь умилять