Лошади громко зафыркали, стоило Луке зайти в конюшню. Было темно и холодно. И как у него хватило смелости сюда прийти?!
— Здесь есть кто-нибудь? — чуть слышно прошептал Лука.
— Я тут, — раздался тихий голосок с другого конца конюшни.
При слабом свете полумесяца Лука еле разглядел, куда идти.
Элизабет пряталась в стойле большущей кобылы, прижимаясь к ее крупу, чтобы согреться.
— Спасибо, что пришел, — сказала девушка. — Я боюсь. — Она больше не плакала.
— Ты замерзла, — тихо проговорил Лука.
— Правда? — Элизабет протянула ему ладонь, чтобы проверить. Лука, дрожа, прикоснулся пальцами к белому, будто гипсовому, запястью, а потом крепко сжал его и больше не отпускал.
— Да, очень замерзла.
— Ты поцелуешь меня, Лука?
— Нет, я не могу!
— Пожалуйста, прошу тебя!
— Зачем ты меня мучаешь? Ведь знаешь, я не могу. Я дал обет. К тому же я пришел сюда за другим — чтобы помочь тебе. Ты говорила о склепе. — Лука чуть отстранился от Элизабет.
— Пожалуйста, не сердись. Меня должны отвести в склеп завтра утром.
— Но зачем?!
— Хотят, чтобы я спала с мужчиной. А я никогда этого не делала, — чуть не плача, проговорила Элизабет. — С другими девушками такое было. Я потом разговаривала с ними. Они родили малышей. А их забрали, как только они перестали кормить их грудью. Некоторых девушек использовали для вынашивания детей вновь и вновь, пока они не сходили с ума. Прошу тебя, Лука, спаси меня! Разве ты желаешь мне такой же участи?
— Это неправда! — воскликнул Лука. — Здесь служат Богу.
— Я не обманываю. В Вектисском монастыре полно секретов. Неужели ты не слышал, что говорят?
— Мало ли что говорят. Я ничего подобного не видел. Можно верить только тому, что видел сам.
— Ты же веришь в Бога, — настаивала Элизабет, — хотя ни разу его не видел.
— Это совсем другое! Мне не нужно его видеть. Я чувствую его присутствие.
Элизабет взяла молодого монаха за руку и прошептала:
— Лука, приляг со мной, пожалуйста, здесь на соломе. — Она положила его руку на свою грудь и сильно прижала. Лука чувствовал упругое тело под одеждой. В висках застучала кровь. Он хотел погладить сладкую округлость — еще миг, и он так бы и сделал, но рассудок возобладал. Лука в ужасе отскочил к стене конюшни.
Элизабет смотрела на него безумными глазами.
— Пожалуйста, Лука, не уходи! Если ты ляжешь со мной, меня уже не отведут в склеп. Я им стану не нужна…
— А что будет со мной?! — сквозь зубы прошептал Лука. — Меня выгонят из монастыря. Я никогда не соглашусь на это. Я слуга Господа. Мне нужно идти.
Испуганно заржали лошади. Лука выбежал из конюшни, слыша за спиной приглушенные рыдания Элизабет.
Грозовые облака низко повисли над островом. Невозможно было понять, когда отступила темнота и начался день. Лука не спал всю ночь. На службе ему не удалось сосредоточиться на пении псалмов и гимнов. Столько всего предстояло переделать, перед тем как вернуться в кафедральный собор! Нет, он больше не может! Лука смиренно попросил брата Мартина отпустить его в лазарет. Получив разрешение, молодой монах накинул капюшон, тайком пробрался к таинственным постройкам и спрятался за высоким кленом, чтобы наблюдать издалека, не обнаруживая своего присутствия в серой дымке. Довольно выгодная позиция.
Зазвонили колокола, созывая монахов на службу.
Из маленького здания размером с церквушку никто не выходил, и никто не заходил туда.
Снова зазвонили колокола, возвещая об окончании службы. И тишина. Интересно, скоро ли его хватятся, раскроется ли его уловка и каковы будут последствия?.. Он не боялся наказания, но все же надеялся, что Господь над ним смилуется.
Лука задремал от усталости и почти сразу проснулся, прикоснувшись щекой к грубой коре дерева. И тут он увидел Элизабет. Сестра Сабелина вела ее по тропинке, будто на поводке. Даже на расстоянии было слышно, как девушка плачет. По крайней мере эта часть ее рассказа оказалась правдой. Обе женщины исчезли за входной дверью церквушки. Сердце Луки заколотилось сильнее. Сжав кулаки, он ударил ими о ствол дерева и взмолился о Божьей помощи, однако с места не двинулся.
Элизабет чудилось, что все это страшный сон. Войдя в церквушку, она начала спускаться под землю. Много лет спустя, вспоминая произошедшее, Элизабет удивлялась, насколько все-таки мудра память, что не сохраняет подробности самого ужасного. Уже в старости, сидя у камина, она думала, с ней ли все это случилось.
Внутри церквушки не было ничего, кроме пола из голубого камня и низких каменных стен. Однако основная часть здания представляла собой деревянное сооружение с покатой крышей. Единственное украшение внутри — позолоченное распятие над дубовой дверью.