Герцог Кер пожал плечами, показывая, что пора возвращаться во дворец.
— Я не всегда говорил то, что думаю, лорд Боррик, но сейчас трудные времена. Если бы проездом останавливался кто-то другой, состоялась бы лишь вежливая беседа, потому что после отдаления принца от его племянника Вы единственный человек в Королевстве, обладающий достаточными силой и положением, чтобы повлиять на короля. Я завидую вашей весомой позиции, друг мой.
— Когда королем был Родрик Третий, я был одним из самых могущественных вельмож Востока, но с таким влиянием, каким я пользуюсь при дворе Родрика Четвертого, я мог бы с тем же успехом быть и безземельным фрибутером, — Кер помолчал. — Ваш черносердый кузен Ги теперь ближе всех к королю, и мы с герцогом Ба-Тира плохо относимся друг к другу. Наши причины не любить друг друга такие же личные, как и Ваши. Но по мере того как его звезда поднимается, моя падает все ниже.
Кер хлопнул ладонями: мороз начинал покусывать.
— Но есть одна маленькая хорошая новость. Ги зимует в своей усадьбе около Пойнтерс Хеда, так что король сейчас свободен от его интриг, — Кер сжал руку Боррика. — Используйте все свое влияние, чтобы преодолеть вспыльчивый характер короля, лорд Боррик, потому что против этого вторжения, о котором Вы несете весть королю, мы должны встать все вместе, объединившись. Длительная война лишит нас и тех малых резервов, что у нас сейчас есть, и я не знаю, выдержит ли Королевство это испытание.
Боррик ничего не ответил, потому что слова Кера превзошли самые худшие страхи герцога после отъезда от принца.
— И последнее, Боррик, — сказал герцог Саладорский. — То, что Эрланд отказался от короны тринадцать лет назад, и слухи о его плохом здоровье, которое становится все хуже, — все это приведет к тому, что многие члены Собрания Лордов будут желать Вашего руководства. Если Вы поведете, многие последуют за Вами, даже некоторые из тех, кто с Востока.
— Вы говорите о гражданской войне? — холодно спросил Боррик.
Кер помахал рукой перед собой, на лице его отразилась боль.
— Я всегда лоялен по отношению к короне, Боррик, но если дойдет до крайности, должно преобладать Королевство. Ни один человек не может быть важнее Королевства.
Боррик сжал челюсти.
— Король и есть Королевство!
— Вы не были бы самим собой, если бы сказали по-другому, — проговорил Кер. — Надеюсь, вы сможете направить энергию короля в сторону этих неприятностей на Западе, потому что если Королевство подвергнется опасности, другие перестанут придерживаться таких высокомерных суждений.
Тон Боррика несколько смягчился, когда они шли по ступеням, ведущим из сада.
— Я знаю, что Вы хотите как лучше, лорд Кер, и в Вашем сердце только любовь к стране. Верьте и молитесь, потому что я сделаю все, что в моих силах, для того, чтобы Королевство выстояло.
Кер остановился возле двери, ведущей во дворец.
— Боюсь мы все скоро попадем в большую беду, милорд Боррик. Молю богов, чтобы это вторжение не оказалось для нас губительным. Я помогу вам, в чем смогу, — он повернулся к двери, которую открыл слуга и громко сказал:
— Желаю вам доброй ночи. Вижу, вы все очень устали.
Когда Боррик, Арута и Паг вошли в комнату, повисло напряженное молчание. У герцога на уме были мрачные мысли. Пришли слуги, чтобы показать гостям их комнаты, и Паг последовал за мальчиком примерно его лет, одетым в ливрею герцога. Уходя Паг оглянулся через плечо: герцог и его сын стояли рядом и тихо разговаривали с Калганом.
Пага привели в маленькую, но изысканную комнату, и он, не обращая внимания на богато расшитое покрывало, бросился на кровать полностью одетый.
— Вам помочь раздеться, сквайр? — спросил мальчик-слуга.
Паг сел и взглянул на мальчика с таким искренним изумлением, что тот попятился.
— Это все, сквайр? — спросил он, очевидно, смутившись.
Паг лишь расхохотался. Мальчик помедлил мгновение, потом поклонился и спешно покинул комнату. Паг стянул с себя одежду, изумляясь восточным вельможам и слугам, которые помогали им раздеваться. Он слишком устал, чтобы складывать одежду, и просто позволил ей свободно упасть в кучу на пол.
Задув свечу, стоявшую рядом с кроватью, Паг некоторое время полежал в темноте, озадаченный вечерней беседой. Он мало знал о придворных интригах, но понимал, что Кер, должно быть, очень встревожен, раз говорит такое перед чужаками, несмотря даже на репутацию Боррика, как человека высокой чести.
Паг подумал обо всех вещах, происшедших за последние месяцы, и понял, что то, что король с развевающимися знаменами тут же ответит на призыв Крайди, было всего лишь еще одной детской фантазией, разбитой о жесткие скалы реальности.