15. СТЫЧКИ
Дождь не прекращался.
Около входа в пещеру возле костра плотной кучкой сидели гномы. На их лицах отражалась мрачность дня. Долган пыхтел трубкой, а остальные трудились над доспехами: ремонтировали разрубы и разрезы в коже, чистили и смазывали металл. На огне закипал горшок с тушеным мясом.
Томас сидел в глубине пещеры, на коленях лежал меч. Он без выражения в глазах смотрел мимо остальных, сфокусировав глаза на какой-то точке далеко за ними.
Семь раз гномы Серых Башен натыкались на вторженцев и семь раз они наносили тяжелые потери. Но было ясно, что число цурани не уменьшалось. Теперь недоставало многих гномов. Их жизни дорого достались врагу, но еще дороже — семьям Серых Башен. У долгожителей-гномов было меньше детей, чем у людей, и разница в возрасте между ними составляла многие годы. Каждая потеря наносила гномьему народу гораздо больший вред, чем люди могли себе представить.
Каждый раз, когда гномы собирались и из шахт нападали на долину, Томас был впереди. Его золотой шлем указывал гномам путь. Его золотой меч описывал над дракой дугу, тяжело опускался и звенел о врага. В бою замковый мальчишка превращался в образ силы, в сражающегося героя, чье присутствие вселяло в цурани страх и ужас. Если бы у него и оставались какие-то сомнения в магической природе оружия после того, как он прогнал призрак, то после первого же боя они бы рассеялись.
Они собрали в Калдаре тридцать гномов-воинов и прошли через шахты к южной части захваченной долины. Они неожиданно напали на патруль цурани неподалеку от шахт и убили их всех. Но в бою Томас был отрезан от гномов тремя воинами цурани. Когда они набросились на него, занеся мечи над головами, он почувствовал как что-то взяло над ним контроль. Нырнув между двумя, как сумасшедший акробат, он убил обоих одним ударом слева направо. Третий был быстро положен сзади, прежде чем успел прийти в себя от неожиданного броска Томаса.
После драки Томаса наполнила новая для него бурная радость, также несколько пугающая. На всем обратном пути он ощущал прилив неизвестной энергии.
В каждом последующем бою у него появлялись те же сила и умение. Но буйная радость стала более настойчивой, а последние два раза начались видения. Теперь видения впервые пришли незваными. Они были обрывочными, образы накладывались один на другой.
Сквозь них он видел гномов и лес вдали. Но поверх этого был народ, давно умерший, и места, исчезнувшие из памяти живущих. Залы, украшенные золотом, были освещены факелами, бросающими пляшущий свет на хрусталь, стоящий на столах. Кубки, никогда не знавшие человеческой руки, поднимались к губам, изогнутым в чуждых человеческому уму улыбках. Великие владыки давно умершей расы вкушали перед его глазами праздничный ужин. Они были странными, но вместе с тем хорошо знакомыми, похожими на людей, но с эльфийскими ушами и глазами. Высокие, как эльфы, но шире в плечах и толще в костях. Женщины были красивы, но их красота тоже была чуждой.
Видение приняло более четкую форму, стало живее, чем когда-либо раньше. Томас услышал приглушенный смех, звук чуждой музыки и слова на языке этого народа.
Голос Долгана вырвал его из видения.
— Поешь немного, паренек?
Уловив это частью сознания, он подошел к Долгану и взял предложенную миску с мясом. Когда его рука дотронулась до миски, видение исчезло и он потряс головой, чтобы избавиться от остатков.
— С тобой все в порядке, Томас?
Томас медленно сел, глядя на своего друга.
— Не уверен, — нерешительно сказал он. — Что-то есть. Я не совсем уверен. Просто устал, наверное.
Долган посмотрел на мальчика. Бои, в которых он участвовал отражались на его юном лице. Он уже больше был похож на мужчину, нежели на мальчика. Но кроме обычной закалки характера, ожидаемой от боя, с Томасом происходило что-то еще. Долган еще не решил, были ли эти перемены в целом к лучшему или к худшему, если их вообще можно было рассматривать в рамках этих понятий. Шести месяцев наблюдения за Томасом было недостаточно, чтобы прийти к какому-либо заключению.
С тех пор как он получил в дар от дракона доспехи, Томас стал бойцом с легендарными возможностями. И мальчик… нет, молодой человек, набирал вес, несмотря даже на то, что часто пища была скудной. Как будто что-то заставляло его расти, чтобы доспехи стали ему впору. И черты его лица тоже становились немного странными. Нос стал чуть угловатее, выточенный более тонко, чем раньше. Брови сильнее изогнулись, а глаза стали посажены глубже. Это все еще был Томас, но Томас с легкой переменой во внешнем виде, как будто он походил на кого-то еще.