Мы вышли из гостиной и пошли окольным путем, о котором я раньше даже не знала.
– Ты совсем ничего не знаешь? – спросила Оливия, заворачивая в людный коридор.
– Ну, не совсем, но лучше все рассказывай, – сказала я, проходя мимо статуи
изогнувшейся русалки. Почему я раньше не гуляла по внутренним коридорам? Тут
красивее, людей больше и, вроде, учителей нет.
– Расскажу, что сама знаю, – сказала она, а потом тихо продолжила, – волшебник
подписывающий «документ души», отдает свою душу Пожирателю, так они соглашаются
ему на вечную службу.
– Зачем ему души?
– Я думаю, он при помощи души получает власть над волшебником. Я слышала, как папа
говорил с дядей Вернустом, он сказал, что поглощая душу Бездушного, Пожиратель
продлевает себе жизнь, а бездушный, чья душа была съедена, умирает.
– Сколько Пож… ему лет? – спросила я, когда мы уже подошли к столовой.
– Не так уж много. Кажется, 45 , – ответила она. – Но он много раз избегал смерти, – тихо
сказала Оливия, когда мы вошли в столовую, наполненную учениками.
Мы пошли вдоль стола с разных сторон, чтобы сесть напротив друг друга.
– Он бессмертный? – громко спросила я. Никто не поперхнулся, не закричал, не обратил
на мои слова внимания.
– Нет, конечно, – сказала Оливия, перекидывая ноги через скамейку. Она уже не шептала, и я ее голос услышала совсем другим.
Мы сели за стол. Народа была еще не очень много, и я присмотрела братьям Вармент
обещанные свободные места. Я открыла рот, чтобы задать очередной вопрос, но Оливия
опередила меня:
– Милана, о Пожирателях не принято говорить, – снова вернувшись к шепоту, сказала она.
– Я не знаю, почему ты интересуешься, но лучше…
– Я понимаю, – перебила я подругу, не дав ей договорить. Я потянулась за нарезанным
хлебом, потому что единственное, что было на столе - хлеб.
В Зал вошли близнецы и Сэм. Сэм кивнул нам с Оливией, одарив своей фирменной
улыбкой, и прошел к первому столу, где сидел Алекс. Братья сели лицом ко мне, рядом с
Оливией.
– Что он хотел? – поинтересовалась я.
– Ничего, – сразу же ответил Оливер. Фред взглянул на него и сказал:
– Ничего интересного. Просто поболтали.
Народу добавилось, столы были полностью заняты, но учителя задерживались. Оливия
начала ныть, что хочет кушать, а я, не волнуясь, жевала черный хлеб всухомятку. Через
главные двери вошел директор, спеша к возвышению. Он чуть задрал мантию, обнажив
золотую обувь с узким носом, кажется, это были турецкие тапочки. Кусок хлеба застрял в
горле. Директор ходит в тапочках по школе? Я откашлялась, и злобный кусок прошел.
Мистер Волд забрался по лестницам и хлопнул в ладоши, подняв высоко руки, и тарелки с
едой появились на столах. Учителя быстро подтянулись через заднюю дверь.
Испачкавшись, я съела вкусные спагетти, в которых было маловато чеснока, вытерла
красные пятна со рта, выпила вечно теплый чай. Я потянулась за яблоком, лежавшем на
высоком блюде в центре стола, но поймала взгляд Сэма. Он поспешил опустить глаза. Я
улыбнулась его неловкости, но вдруг Оливер ударил меня по вытянутой руке и забрал
мною выбранное яблоко.
– Эй! - вскрикнула я, потирая руку. – Ты чего?
– Зачем тебе яблоко? Ты вон этого придурка, Сэма, глазами поедаешь. Потолстеешь.
– Не придумывай. Дай сюда мое яблоко!
Оливер откусил яблоко и прожевал кусок, глядя мне в глаза.
– Да подавись! – взорвавшись, крикнула я. – Придурок, – выдавила я из себя, скрестив
руки. Взял и сожрал мое яблоко! Что ему, яблок мало?
– Вы что из-за яблока решили поругаться? – вмешалась Оливия, понизив голос, чтобы не
привлекать еще большего внимания. – Делать вам, что ли, больше нечего? – спросила
она, надеясь пробудить в нас стыд и не услышать больше криков и оскорблений.
– Я поела, – сказала я и вышла из-за стола.
«Конечно, дело было не в яблоке, а в его поведении. У него плохое настроение, а страдаю
я. Лучше бы свое настроение в ударе головой об стену выместил. Дурак», – бурчала я, злобными шагами мерея пол, направляясь в спальню.
В гостиной было пусто, а вот в спальне я встретила Диану. Я, пройдя мимо нее, плюхнулась в кровать, лицом вниз. Она была чем-то озадачена. Злость у меня уже
испарилась, и тем более, если вдруг Диана решила покончить жизнь самоубийством, я же
не смогу оправдаться в суде тем, что не завела дружеский, заботливый разговор из-за
того, что какой-то придурок отнял мое яблоко. Я села, поджав под себя ноги, предвкушая
разговор, в котором я далеко не спец.
– Ты чего не на ужине? – начала я издалека.