Необычная скругленная форма корпуса каракки, что привлекла Ваше внимание, хоть и придает кораблю вид несколько нелепый и несерьезный, на самом деле служит для защиты, поскольку затрудняет абордаж. Кроме того, на мачтах закреплены большие корзины для лучников и арбалетчиков - они на "Акуле", насколько я могу судить, весьма опытные (как и остальная команда), так что не позавидую я тем пиратам, что решатся штурмовать наш, такой мирный, на первый взгляд, кораблик. Впрочем, Вам не о чем волноваться, моя дорогая, мы почти миновали Хассерские острова, но пока не видели и следа знаменитых пиратов. Признаться, меня куда больше волнует неведомая пока Кафара. Капитан Хенкок данный морской путь проделывал не раз, но его знакомство со страной ограничивается Порт-Кафарой. Бывшая рыбацкая деревушка - Локудоба, как называют ее местные жители, - вместе с именем сменила и антураж. Теперь это, судя по рассказам капитана, чуть ли не международный порт, хоть и с варварским оттенком. Подробнее об этом, вне всяких сомнений, примечательном месте я смогу Вам написать, когда увижу его своими глазами. Пока ясно лишь то, что все наши, лаорские и сарконские моряки дальше порта не ступают, предпочитая привычные развлечения неисследованным джунглям, а привезенные ими охотники за золотом и алмазами не думают ни о чем, кроме своей добычи. Так что мне предстоит стать первооткрывателем - если не континента, то культуры! И мысль эта одновременно наполняет меня нетерпеливым предвкушением и волнением от осознания всей ответственности.
На борту я начал учить т'хали, опираясь на путевые заметки Лино Фуентеса, сарконского мореплавателя, открывшего Калиду. С одной стороны, существование этой книги, за которой я, к слову сказать, гонялся чуть ли не полгода по всем книжным лавкам Стоунбриджа и Оксентауна, оспаривает мое первенство в описании кафарской культуры. Но с другой, записи Фуентеса о местных племенах столь же отрывочны, сколь подробны его карты побережья. Можете себе представить - зарисовывая и описывая местность, он пересчитал чуть ли не каждую корягу, а как дело дошло до аборигенов, ткнул в пару предметов и, как смог, записал их названия! Причем многие из них звучат настолько похоже, что я начинаю сомневаться или в добросовестности Фуентеса, или в доброжелательности его собеседников - возможно, они вовсе не называли заинтересовавшие чужака предметы, а раз за разом объясняли ему, куда он может с этим интересом отправиться. Кстати, учитывая скудость словаря, составленного Фуентесом, не удивлюсь, если окажется, что он не столько спрашивал, сколько называл предметы сам, обучая аборигенов своему языку, ведь нет ничего, что сарконцы любили бы больше, чем звук собственного голоса! Но тут уже, верно, заговорило мое западноиввератское высокомерие. Я не раз задумывался о том, как эти типичные черты, свойственные большинству представителей того или иного народа, с одной стороны, досадны (особенно если подвергаются осмеянию), а, с другой, полезны, помогая нам избегать ошибок в общении. Вы ведь не откажетесь выпить с белокнежевцами за здоровье (сколь бы не подрывал его столь любимый ими Крогус) и не покинете руанский дом, не поблагодарив перед этим всех предков хозяев (видимо, за то, что не явились из своих посмертий и не испортили обед)? Любопытно, какими окажутся т'хали - в примитивных культурах (и на этот раз это не высокомерие, а факт) стереотипные черты должны проявляться особенно резко.
Вы знаете, Каролина, разговаривая с Вами, пусть и не лично, а посредством бумаги, я перестаю ощущать, как идет время. Вот и сейчас я не заметил, как исписал почти четыре листа! Надеясь задержать Ваше внимание еще на несколько минут, расскажу Вам обещанную историю о том, как наш корабль получил свое название.
Произошло это около восьми лет назад, когда капитан Хенкок только получил эту каракку - новенькую, только что с Южной верфи. Как вы, вероятно, знаете, имя корабль получает после первого плавания. Считается, что только "сходив в море", ты узнаешь душу корабля и сможешь назвать его подходящим именем. Имя же, выбранное случайно или поспешно, удачи не принесет. Однако наш капитан успел несколько раз пересечь Кусачее море от Чинзании до Руаны и обратно, а каракка так и оставалась безымянной. Капитан думал над названием и грустил, команда думала и ворчала - кораблю без имени грозит однажды раствориться в тумане и никогда не увидеть родного берега. Моряки столь суеверны!
Так вот, однажды капитану вздумалось половить рыбу с нижней палубы. Уже несколько дней на море был полнейший штиль, и корабль без дела стоял на одном месте. Когда вожделенная добыча задергалась на крючке, капитан принялся осторожно ее вытягивать, однако стоило рыбине показаться над водой, как вслед за ней прыгнула акула светло-коричневого окраса. От неожиданности капитан резко дернул удочку вверх, рыба сорвалась с крючка, но перелетела через борт и шлепнулась на палубу. Акуле оставалось лишь досадливо щелкнуть зубами и убраться обратно на глубину. Но не тут-то было! Лишенная обеда акула принялась нарезать круги вокруг каракки с упорством заучивающего Морской устав новобранца.
Через час непрерывного кружения акула все-таки ушла на глубину, и инцидент сочли было исчерпанным, но стоило команде собраться после ужина на палубе, как по правому борту мелькнуло знакомое желтоватое пятно. В том, что это та же самая акула, не позволял усомниться запоминающийся, довольно сильно поврежденный верхний плавник.
Еще два дня каракка стояла на месте, а акула кружила, то исчезая ненадолго, то опять появляясь. Моряки, забавляясь, кидали ей еду и ласково называли Бесси. Имя предложил боцман, утверждавший, что точно также нарезает круги по дому его жена Элизабет, собирая вещи и грозясь вернуться "к маменьке", стоило несчастному супругу прийти домой "слегка пьяным" (боцман этот, кстати, до сих пор служит на "Акуле", и "слегка", как я успел убедиться, означает на его языке никак не меньше бочонка).
Через два дня, наконец, поднялся ветер, и команда принялась прощаться со своей Бесси, однако прощание оказалось преждевременным. Акула последовала за кораблем точно привязанная. Столь навязчивое внимание стало уже беспокоить капитана и команду. Прошла уже целая декада плавания, а назойливый эскорт все не желал отставать.
Еще полдекады спустя впередсмотрящий заметил чужое судно, идущее наперерез каракке. Вскоре стал виден и флаг чужаков, и команде резко стало не до смеха. Морские пираты не даром считаются куда опаснее и безжалостнее хассерских - живыми от них удалось уйти не многим, но обычно они не отходили так далеко от своих островов. Команда принялась готовиться к бою - заряжали арбалеты, проверяли сабли, стискивали зубы. Пиратское судно ускорилось, и сомнений в том, что придется отбиваться не осталось даже у самых закоренелых оптимистов. Когда морские разбойники были так близко, что можно было различить отдельные лица, перекошенные злым вожделением, а кораблям вот-вот предстояло столкнуться бортами, пираты вдруг замедлили ход. Столпившиеся на верхней палубе чужаки о чем-то громко спорили, указывая пальцами на воду, нет, на акулу!
Так и не сделав ни единого выстрела и не попытавшись взять каракку на абордаж, морцы развернулись и убрались восвояси. Не понимая, что произошло, капитан Хенкок, тем не менее, почувствовал себя родившимся заново и приказал идти прежним курсом к Руане. Акула двинулась следом.
Уже в руанском порту, завершив все деловые сделки и разговорившись со знакомыми капитанами, он узнал, в чем было дело. Увязавшаяся за караккой акула (не побоявшаяся, кстати, зайти в порт и притаившаяся у борта) оказалась акулой лимонной, почитавшейся у морцев священной. Увидев, что их собственное полубожество охраняет вражеский корабль, пираты изрядно озадачились, но гневить духов не посмели и отступились. Собутыльники капитана хлопали его по плечу и поздравляли со столь чудесным избавлением от разбойников. Он же, прихватив последнюю оставшуюся бутыль хассерского рома, торжественно разбил ее о борт своей каракки и нарек ее "Злопамятной акулой". А героиня сей истории в тот же день исчезла из бухты, словно только того и ждала.
Я знаю, дорогая моя Каролина, сколь Вы любите подобные занятные истории, и надеюсь, что эта заставила Вас улыбнуться (я говорил, что влюблен в Вашу улыбку?) На этом я заканчиваю свое письмо Вам и - надо ли это говорить? - буду с нетерпением ждать ответа и собирать истории для следующего письма.
Передайте от меня наилучшие пожелания Вашим родителям и братьям.