Лена-Финера присела во втором ряду и сразу почувствовала на себе чей-то взгляд. Да, это был он – Герундис. Цербер стоял в ста метрах от нее в кругу своих друзей и пристально глядел на девушку. Она увидела, что в его глазах отсутствовала агрессия. Противник вымучено оскалил зубы. Это была улыбка зверя. Девушка отвела взгляд в сторону. Ее уверенность в том, что главным виновником всех их неприятностей был Цербер, порождала ненависть к Герундису.
Раздался звон огромного колокола висящего над ареной. Все находящиеся в зале замолчали, и наступила гробовая тишина.
На середину арены вышел, переваливаясь из стороны в сторону, четырехметровый уродец- это был начальник Департамента. Он принялся зачитывать жалобу маленького Галамаса, которую написал от его имени Роман-Элум. После чего представил зрителям присяжных, которые располагались в первом ряду. Внимательно, с повторами, прочитал Правила поединка и Правила присяжных, которые в конце сражения должны будут подписать вердикт. Закончив процедуру посвящения, чиновник развернулся и заковылял прочь с арены. С двух противоположных сторон вышли два человека обычной внешности, но одетые в форму необычного покроя. Что-то вроде черного пальто с очень широкими плечами с нашитыми белыми погонами, к которым приколоты белые длинные ленты. На голове огромные тюрбаны из такой же белой ткани с пришитыми большими искусственными глазами. Встретишь такого в подворотне и сознание потеряешь от их вида. Народ в зале оживился и дружно зааплодировал. Они приветствовали популярных телеведущих единственного правительственного канала страны. Один из них громко и торжественно крикнул:
– На арену справедливости приглашается Командир сводного отряда Церберов Юговосточного округа Москвы Лейтенант Герундис.
Из прохода между рядами вышел Цербер. Перед ареной он зычно и устрашающе зарычал так, что колокол отозвался мелкой вибрацией. Бодро выбежал на середину арены и изо всех сил стал бить себя кулаками в грудь. Ведущий продолжал говорить что-то, но рев восторженных зрителей заглушал его речь. Друзья приуныли. Обстановка в зале явно не в их пользу. Контингент зрителей представлял ту прослойку общества, которая ненавидела ПРОСТОЛЮДИНОВ и Служителей Верховного Первого уровня. Для них это всего лишь огромная заполонившая стану биомасса народного быдла.
Второй участник поединка был представлен ведущим соответственно его положению в обществе:
– Приглашается на арену Справедливости Борл из ПРОСТОЛЮДИНОВ. Отщепенец, оспаривающий решение власти об аресте преступника Галамаса.
Вячеслав Иванович – Борл не спеша вышел на середину арены. Сделал вид, что оступился и поддал при этом оскорбившего его ведущего в спину. Шепнул ему:
– Мразь и шестерка. Жопализ презренный.
Ведущий поправил съехавший от тычка головной убор и часто заморгал своими белесыми глазами. Зал на некоторое время притих, разглядывая смельчака, бросившего вызов самой власти в лице Цербера, а потом дружно заулюлюкал и засвистел. До Коженина доносились крики: ' Порви его. Смерть преступнику. Герундис угостишь меня кусочком мяса!'.
Третий удар колокола возвестил о начале драки. Герундис и Борл сошлись. Трехметровая туша, словно гора, возвышалась над человеком. Цербер обвел взглядом из подлобья зрительный зал. Он искал Лену-Финеру, но ее не было. Девушка не могла смотреть на это зрелище и вышла в фойе. Просторный зал был безлюден. Она в одиночестве бродила из угла в угол, прислушиваясь к шуму в зале и отрывочным комментариям ведущих, которые звучали из нескольких небольших динамиков установленных в фойе.
Герундис медленно взял Коженина за грудки двумя пальцами и притянул его к своей морде:
– Мне велено доставить зрителям удовольствие. Не зря же они заплатили такие большие деньги, часть из которых достанется победителю, то есть мне. Я полчаса поиграю с тобой, а потом раздавлю тебя, – с этими словами он швырнул Вячеслава Ивановича – Борла на железную ограду. Коженин почувствовал, как металл обжег его спину. Он понял, что в этом поединке у него одна тактика – убегать и изворачиваться. Что он все последующее время делал, но силы оставляли его. Герундис все чаще и чаще хватал своего противника и играл с ним как кошка с мышью. То он просто подбрасывал его в воздух под восторженные крики зрителей, то пинал, словно резиновый мяч, отчего Коженин летел на ограду, которая сдирала с него одежду вместе с кожей. Наконец, Герундису все это ужасно надоело, он принялся планомерно отрывать у соперника конечности. Вячеслав Иванович- Борл не мог сдержать себя от боли и истошно кричал, но голос его тонул в гуле зала. Потом он потерял сознание. Цербер с легкостью отделил голову от туловища, поднял над собой и пробежал, ликуя, по периметру залитой кровью соперника арены. Зал ревел от экстаза. Ведущий объявил, что победитель может распоряжаться телом соперника на свое усмотрение и получить денежное вознаграждение. Присяжные вынесли вердикт, что Галамас виновен и подлежит наказанию вдвойне. Отправить его на непосильные работы.
– Хочу слова.- прорычал Герундис. Ведущий потребовал тишины в зале. Когда в зале наступила тишина, Цербер продолжил,- я хочу сделать подарок своей бывшей возлюбленной и надеюсь, что она вернется ко мне. Финера, где ты, Финера,. отзовись!
Девушка в фойе отчетливо услышала свое имя. Не понимая в чем дело, ринулась в зал.
Когда она появилась в проходе, то один из прожекторов медленно повернулся в сторону девушки и ярко осветил ее. Герундис снял свою куртку, расстелил ее прямо на полу и аккуратно собрал в нее останки Борла. Выпрямился и понес сверток к выходу. Подойдя к девушке, швырнул узел к ногам.
– Держи своего родственничка. И прошу тебя первый и в последний раз – стань моей женой.
Но у Лены-Финеры страх отступил перед ненавистью. Она вызывающе посмотрела в глаза Герундису и уверенно произнесла:
– Ты что же, думаешь, поединок закончился. Завтра он будет продолжен.
– По правилам я должен драться только с одним защитником, который, к твоему сожалению, лежит здесь, – Цербер со смехом показал на завернутое тело, – хотя, у твоего Элума еще сестра под арестом. Она тоже может подать жалобу. Но знай, результат будет такой же.
– Поживем- увидим, красавчик, – девушка склонилась над свертком. Герундис повернулся и ушел. К ней подошли друзья и взяли куртку с телом Коженина. На выходе стояла санитарная машина, а рядом один из ведущих.
– Чтобы вам не тяжело было нести этот подарок от победителя, я вызвал машину. А как он меня поддал в спину, мерзавец. За это я его уважаю, – популярный телеведущий обошел машину и открыл заднюю дверь фургона.
Роман-Элум отозвал в сторону этого типа и попросил передать начальнику Департамента, что поединок будет скоро продолжен в том же составе. Телеведущий от удивления раскрыл рот, затем переспросил его, действительно ли покойник намерен выйти на арену. Лицо его приняло настолько глупый вид, что Роман-Элум улыбнулся, но подтвердил вновь свои слова. Тогда этот, нелепого вида, человек предложил ему пройти внутрь Манежа, где чиновники Департамента делили прибыль от представления.
В комнате сидели несколько огромных уродов Четвертого уровня и пили пиво. С ними был Цербер-победитель. Телеведущий, подхалимски изогнувшись, подбежал к начальнику Департамента и зашептал ему на ухо, периодически стреляя глазами в сторону Романа -Элума.
– Так, так. Ты презренная тварь, утверждаешь, что те куски мяса вновь пожелают сразиться с этим почтенным офицером, – он показал рукой на Герундиса, – видно ты совсем лишился разума. Твой сынок пусть готовится к непосильным работам. Представляешь, у него есть шанс повторить твой подвиг, ха-ха.
– Я настаиваю на продолжении поединка в ближайшее время, иначе мне придется обратиться в Департамент Контроля исполнений.
– Ну что же, хорошо. Я продолжу поединок. Мне лично лишние елбуры не помешают. Но имей в виду, если этот труп не выйдет на арену, то и ты тоже окажешься в его положении. А сейчас проваливай.
Чтобы не раскрыть местоположение квартиры братьев ученых Глоина и Дорна, друзья отправились в магазин-жилище Романа-Элума. Им нечего было опасаться, пока остается в силе жалоба Галамаса. Один из санитаров сопровождал их в фургоне и всю дорогу, забившись в дальний угол, молча разглядывал виновников сегодняшнего представления.