Он остановился только тогда, когда у нас с Алексеем едва не закружились головы.
– Вот что, парни, сдаётся мне, что дело не такое простое, как мне представлялось в самом начале. И в один прекрасный момент может случиться так, что…
– Что? – хором повторили мы.
– Да то, что «Крот» наш может сильно разозлиться, когда мы попытаемся разрезать его пополам.
Мы озадаченно переглянулись, пытаясь понять о каком, собственно, кроте идёт речь.
– Но отступать некуда, будем пилить дальше, – решительно произнёс Борис Евсеевич, – начинайте!
Ещё несколько распилов и от первоначального камня осталась едва ли его четверть. На лбу генерала, несмотря на отнюдь не тропическую температуру внутри ангара, выступил обильный пот.
По его указанию мы сделали несколько распилов доходящих почти до самой границы камешка после чего принялись отламывать их один за другим. При каждом щелчке все вздрагивали так, как будто занимались распиловкой не небольшого камня, а оставшегося с последней войны ржавого снаряда. Однако, когда последний кусочек был благополучно отломан, мы тотчас же убедились, что от почти волшебных свойств исходного образца не осталось ровным счётом ничего. Только несколько красно-коричневых пластинок лежали на засыпанном каменной крошкой столе, да успокоившийся наконец компас указывал синим кончиком стрелки точнёхонько на застывшего у стены нашего генерала. Однако, замешательство его длилось недолго.
– Так значит, – недовольно проворчал он, – не хотим сотрудничать! Ну, что же, будем действовать иначе. Срочно включите сюда муфельную печь, – приказал он, видимо приняв решение, – попробуем несколько ускорить процесс. Я вот что думаю, други мои, – объяснил он нам, когда сама печь и набор фарфоровых тиглей были установлены на специальной мраморной плите у распределительного щита. Поскольку эффект камня имеет несомненно высокоэнергетический характер, то попробуем как-нибудь возродить его. Для начала рискнём вновь спечь все обрезки в единое целое.
Сказано – сделано. Сложив все кусочки в самый большой тигель и сметя туда же даже малейшие опилки, я поставил его в уже покрасневшее жерло печи и захлопнул крышку. Оставалось только ждать, поскольку процесс спекания вполне мог длиться несколько часов. Сидеть в непроветриваемом ангаре никому не хотелось и мы вскоре вышли на улицу. Вокруг стояла совершенно прозрачная лесная тишина и наша троица не спеша двинулась к стоящему метрах в четырёхстах от ангара кирпичному зданию контрольного центра. Войдя вовнутрь, мы были несколько озадачены тем, что оба наших сменщика сидели за контрольным пунктом, неотрывно глядя в экран основного монитора.
– Выходите подышать, – крикнул им с порога Алексей, – всё самое интересное уже кончилось.
– Ничего подобного, – услышали мы в ответ, похоже самое-то интересное только сейчас и начинается.
В ту же секунду генерал с юношеской резвостью рванулся вперёд, ну и мы естественно за ним следом. Через секунду мы тоже вперились в экран. На нём, казалось, не было ничего необычного, только муфельная печь во весь экран, да электронный термометр на угловой вставке.
– Две минуты назад печь чуть не разорвало, – воскликнул один из операторов, – во всяком случае, пламя из-под крышки так и рвануло в разные стороны.
– Какого цвета было пламя? – осведомился генерал.
– Зелёного такого, – едва не поперхнулся словами оператор, – как дунули струи, метра на два, не меньше! Мы тут и не знаем, что и делать. Хорошо, что вы успели выйти.
– Ах ты, чёрт, – завертелся на месте Борис Евсеевич. – Где тут можно отключить рубильник силовой линии в ангаре?
– Либо в нём самом, – выпалил я, – либо на центральной пультовой при въезде в часть.
– Вот оно, – вскричал кто-то и мы вновь уставились на монитор.
На сей раз никаких струй видно не было, просто печь начала мелко трястись и подпрыгивать на своём постаменте, а из-под дверцы посыпались вниз крупные лиловые искры.
– Бегом в пультовую! Быстро! – не своим голосом закричал генерал. Кто добежит первый, получит…
Что получит добежавший первым, мы не услышали, поскольку были уже за дверью. Вперёд же вырвался Алексей, поскольку и бегал он весьма прилично, да и стоял ближе всех к двери. Мы во всю прыть неслись по протоптанной дорожке, но в какой-то момент мой напарник неожиданно совершил громадный прыжок в сторону и резко свернул к покинутому нами всего несколько минут ангару. Я же, изначально нацеленный на совершенно другое направление, по инерции проскочил дальше. Но через несколько секунд у меня мелькнула запоздалая догадка насчёт того, что он решил сделать. Я бестолково заметался из стороны в сторону, не зная, куда бежать в первую очередь. С одной стороны, выполняя приказ генерала необходимо было поскорее обесточить питающую ангар силовую линию. С другой же – тревога за Алексея толкала меня назад. В какой-то момент ноги мои заплелись и я с размаху рухнул в снег. Выбравшись из сугроба я всё же бросился к ангару, но не добежал до уходящего вниз пандуса буквально нескольких шагов. Земля гулко дрогнула под моими ногами и я, потеряв равновесие, с размаху стукнулся плечом о росшую недалеко от входа сосну.