Здесь, в лесу, королева Ядис выглядела совершенно иначе. Она побледнела — да так, что от ее красоты почти ничего не осталось. Она вся сжалась и согнулась и изо всех сил старалась не дышать, как будто сам воздух этого места душил ее. И дети больше не чувствовали перед нею ни малейшего страха.
— Пустите! Выпустите мои волосы! — крикнула ей Полли. — Что вы так в них вцепились?
— Эй, вы! Отпустите ее волосы! Немедленно! — потребовал Дигори.
Они начали бороться с Колдуньей. На этот раз дети оказались сильнее и через несколько секунд заставили ее выпустить Полли. Колдунья откинулась назад, шатаясь и едва смея дышать. В ее глазах был самый настоящий страх.
— Быстрее, Дигори! — крикнула Полли. — Меняем кольца и — домой! В наш пруд!
— Помогите! Помогите! Смилуйтесь! — слабым голосом скулила Колдунья. Пошатываясь, она ковыляла вслед за ними. — Возьмите меня с собою! Вы же не можете сделать такую подлость! Не бросайте меня в этом ужасном месте! Это убьет меня!
— Таковы основы Государственной Политики! — злорадно отвечала Полли. — С вами будет то же, что вы сделали с людьми в вашем мире. Шевелись, Дигори!
Они уже надели зеленые кольца, но Дигори сказал:
— Вот досада! Что же с нею делать?
Он не мог удержаться от некоторой жалости к королеве.
— Не будь таким ослом, — сказала Полли. — Десять против одного, она только притворяется. Пошли!
И дети прыгнули в пруд, ведущий в их родной мир. “Как хорошо, что мы догадались сделать эту отметку!” — подумала Полли. Но в тот самый миг, как они прыгали, Дигори почувствовал, что ему в ухо вцепились два больших холодных пальца. Пока они погружались вниз и мчались к их собственному миру, хватка этих пальцев становилась все сильнее. По-видимому, силы возвращались к Колдунье. Дигори брыкался и вырывался, но от этого не было никакой пользы. Через минуту они были уже в кабинете чародея. Дядя Эндрю, не отрываясь, глядел на поразительное существо, с которым вернулся Дигори из-за пределов мира.
Ему было на что посмотреть, как, впрочем, и Дигори с Полли. Не оставалось никаких сомнений — Колдунья одолела свою слабость, и теперь, увидев ее в своем мире, в привычной обстановке, можно было лишиться и дара речи, и чувств. В Чарне она выглядела достаточно грозной, но в Лондоне стала просто устрашающей. До этого они как-то по-настоящему не осознали, какая же она была высокая. “Едва ли она человек”, — подумал Дигори и, возможно, был прав: некоторые ведь утверждали, что в жилах королевской династии Чарна текла кровь древних гигантов. Но даже рост ее был ничто в сравнении с ее красотою, свирепостью и неистовством. Она выглядела раз в десять более живой, чем большинство людей, которых можно было встретить в Лондоне. Дядя Эндрю без конца кланялся, потирал свои ладони и казался сильно перепуганным. Рядом с Колдуньей он был всего лишь крохотной козявкой. И все-таки, как говорила потом Полли, между ними было некоторое сходство — и в чертах лиц, и в их выражении. Вероятно, это была некая особенность, присущая всем злым волшебникам, та самая метка, которую Ядис искала, но так и не нашла на лице Дигори. Теперь, увидев их рядом, дети уже не испугались бы дяди Эндрю: это было бы все равно, что испугаться червяка после того, как повстречаешься с настоящей гремучей змеей, или коровы — после встречи с бешеным быком.
"Черт побери! — думал Дигори, глядя на дядю. — И этот тоже называет себя чародеем! Да ни в коем случае! Вот она — настоящая!".
Дядя Эндрю продолжал потирать ладони и кланяться. Он старался сказать что-нибудь учтивое, но во рту у него пересохло, и слова не шли с языка. Его “эксперимент” с кольцами возымел гораздо больший успех, чем он ожидал. И хотя он занимался магией многие годы (надо сказать, совершенно поверхностно), он ухитрялся избегать подлинных опасностей — насколько это вообще возможно в делах такого рода, — подставляя под них других людей. Ничего подобного с ним прежде не случалось.
И вот заговорила сама Ядис — не слишком громко, но с такими нотами в голосе, что задрожала вся комната:
— Где тот чародей, который призвал меня в этот мир?
— Ах...ах, сударыня, — запинаясь, пролепетал дядя Эндрю. — Я весьма польщен... вознагражден сверх ожиданий... совершенно непредвиденное удовольствие... если бы я был заранее предупрежден, я бы сделал соответствующие приготовления...