Огромный лев стоял между путниками и солнцем, и золото его гривы затмевало золото лучей.
— Какой гнусный мир! — сказала королева. — Бежим! Колдуй скорее!
— Вполне согласен, мадам. Пренеприятное место. Никакой цивилизации. Будь я помоложе и с ружьём…
— Это его стрелять? — удивился кебмен. — Да вы что!
— Кто же посмеет? — сказала Полли.
— Колдуй, глупец! — крикнула королева.
— Простите, мадам, — сказал дядя, — минутку! Я ведь отвечаю за детей. Дигори, надевай кольцо! (Он всё ещё хотел сбежать без неё.)
— Ах кольцо? — повторила королева и кинулась к Дигори, но тот отступил, схватил Полли за руку и крикнул:
— Осторожно! Если кто-нибудь из вас ко мне шагнёт, мы оба исчезнем, и выбирайтесь как знаете. Да, у меня в кармане кольцо, мы с Полли можем вернуться домой. Эй, отойдите, сейчас кольцо надену! Мне очень жаль вас, — посмотрел он на Фрэнка, — и очень жаль лошадку, но чародеям будет вместе неплохо.
— Да тише вы, — сказал Фрэнк. — Давайте послушаем!
Ибо песня стала иной.
Глава девятая. Как была создана Нарния
Лев ходил взад и вперёд по новому миру и пел новую песню. Она была и мягче, и торжественнее той, которой он создал звёзды и солнце, она струилась, и из-под лап его словно струились зелёные потоки.
Это росла трава. За несколько минут она покрыла подножие далёких гор, и только что созданный мир сразу стал ещё приветливей. Теперь в траве шелестел ветер. Вскоре на холмах появились пятна вереска, в долине — какие-то зелёные точки, поярче и потемнее. Когда точки эти — нет, уже палочки — возникли у ног Дигори, он разглядел на них короткие шипы, которые росли очень быстро. Сами палочки тоже тянулись вверх, и через минуту-другую Дигори узнал их — это были деревья.
Плохо было только то (говаривала позже Полли), что тебе не давали спокойно на всё смотреть. Вскрикнув: «Деревья!» — Дигори отскочил в сторону, ибо дядя Эндрю норовил залезть ему в карман, причём в правый, всё ещё полагая, что зелёные кольца переносят сюда, к нам. Но Дигори вообще не хотел, чтобы их украли.
— Стой! — крикнула королева. — Отойди. Так, ещё. Если кто-нибудь подойдёт к детям ближе чем на десять шагов, я его убью. — И она взмахнула железкой. Почему-то никто не усомнился в том, что бросает она метко. — Не надейся, несчастный, уйти отсюда без меня! Как ты смел и помыслить?..
Дядин склочный нрав победил наконец его трусость, и он нахально поинтересовался:
— А что такого, мадам? Я в своём праве. Вы обращались со мной премерзко… просто стыдно вспомнить. Я пытался показать вам всё, что мог, и что же? Вы обокрали — да, обокрали! — почтенного ювелира… Мало того, вы меня вынудили заказать для вас до неприличия дорогие блюда, мне пришлось заложить часы (а, разрешите заметить, наша семья не привыкла к ломбардам — кроме кузена Эдварда, но он гвардеец). Пока мы ели эти кошмарные… гм… яства — мне ещё и сейчас худо, — ваши манеры и ваши речи привлекали недолжное внимание. Вы буквально опозорили меня! Теперь мне будет стыдно показаться в ресторане. Вы напали на полицейских. Вы обокрали…
— Да ладно, хозяин! — сказал Фрэнк. — Вы лучше посмотрите, какие чудеса!
Посмотреть было на что. Над ними уже шумел бук, а внизу, в прохладной свежей траве, пестрели лютики и ромашки. Подальше, у реки, склонилась ива, за рекой цвели сирень, шиповник и рододендрон. Дети и кебмен смотрели, лошадь — смотрела и жевала.
Лев ходил взад и вперёд величавой поступью; Полли немножко пугалась, что он — всё ближе, но больше радовалась, потому что начала улавливать связь между песней и новым творением. Перед тем как на холме возникла тёмная полоска елей, прозвучали одна за другой одинаковые низкие ноты. Когда звуки стали выше, легче и быстрее, Полли увидела, что долину испещрили первоцветы. Все это было так замечательно и дивно, что у неё не хватало времени на страх. Но Дигори и кебмен волновались всё больше, по мере того как приближался лев. Что до дяди Эндрю, он стучал зубами, но у него так дрожали колени, что убежать он не мог.
Вдруг колдунья смело шагнула навстречу льву. Он подходил всё ближе, мягко и тяжело ступая, он был уже ярдах в десяти, он пел. Колдунья подняла руку и швырнула в него железный брусок.
Никто — а уж тем более она — не промахнулся бы на таком расстоянии. Брусок ударил льва прямо меж глаз и упал в траву. Лев приближался — не медленнее и не быстрее, — словно ничего и не заметил. Ступал он бесшумно, но земля дрожала от его шагов.