— Нет, всё-таки, — возразила слониха (слон, её муж, ушёл, как вы помните, с Асланом), — это животное. Вон тот сероватый тычок — вроде морды, эти дырки — глаза и рот, носа нет… хм… да… не буду придирчивой, нос мало у кого есть… — И она с понятной гордостью повела хоботом.
— Решительно возражаю! — сказал бульдог.
— Она права, — сказал тапир.
— Знаете, — вмешался осёл, — наверное, это неговорящее животное, но думает, что оно говорящее.
— Нельзя ли его поставить прямо? — спросила слониха и обвила дядю хоботом, чтобы приподнять. К несчастью, она не разобрала, где у него низ, где верх, и поставила на голову, так что из карманов его посыпались два полусоверена, три кроны и один шестипенсовик. Но дядя Эндрю снова свалился.
— Ну вот! — закричали другие звери. — Какое это животное, если оно не живое?
— А вы понюхайте! — не сдался бульдог.
— Нюхать — ещё не всё, — сказала слониха.
— Чему же верить, если не чутью? — удивился бульдог.
— Мозгам, наверное, — застенчиво предположила слониха.
— Решительно возражаю! — заявил бульдог.
— Во всяком случае, — продолжила слониха, — что-то с ним делать надо. Наверное, это лазло, и мы должны показать его Аслану. Как по-вашему, животное он или дерево?
— Дерево, дерево! — закричали многие.
— Что ж, — сказала слониха, — значит, посадим его в землю.
Кроты быстро выкопали ямку, и звери стали спорить, каким концом совать туда дядю. Одни говорили, что ноги — это ветки, а серая масса — корни, переплетённые в клубок. Другие утверждали, что корни — это два отростка, потому что грязные и длинные. В общем, сунули в яму вниз ногами. Когда землю утрамбовали, она доходила дяде Эндрю до бёдер.
— Какой-то он чахлый, — сказал осёл.
— Надо бы его полить, — добавила слониха. — Не обессудьте, но мой нос очень бы…
— Решительно возражаю! — вставил бульдог.
Однако умная слониха спокойно пошла к реке, набрала воды в хобот, вернулась и стала поливать дядю. И поливала, и поливала, пока вода не потекла потоком с фалд, словно он купался одетым. Наконец он пришёл в себя. На том мы его пока и оставим. Пусть поразмыслит о своих злодеяниях (если хватит разума), а мы вернёмся к более важным событиям.
Земляничка тем временем приблизилась к совету зверей. Дигори не посмел бы прервать их беседу, но Аслан сразу дал знак и звери расступились. Спрыгнув на землю, Дигори оказался прямо перед львом. Тот был больше и величественнее, красивее и страшнее, чем ему прежде казалось, и мальчик, не решаясь взглянуть ему в глаза, проговорил:
— Простите, мистер лев… мистер Аслан… сэр. Не дадите ли… то есть нельзя мне… что-нибудь для мамы?.. Она больна.
Он надеялся, что лев скажет: «Можно», — и в то же время боялся, что лев скажет: «Нельзя», — но тот сказал совсем иное:
— Вот он. Вот мальчик, который это сделал. — И поглядел не на него, а на своих советников.
«Что же такое я сделал?» — подумал Дигори.
— Сын Адама, — сказал лев, — расскажи добрым зверям, почему в моей стране оказалась злая колдунья.
Дигори хотелось ответить иначе: мыслей десять мелькнуло в его мозгу, — но он тихо сказал:
— Это я привёл её, Аслан.
— Зачем?
— Хотел убрать её из моего мира.
— Как она очутилась в твоём мире?
— С помощью волшебства.
Лев молчал, а Дигори, понимая, что сказал не всё, продолжил:
— Это мой дядя виноват. Он загнал нас хитростью в другой мир, дал волшебные кольца… мне пришлось туда отправиться, потому что Полли он послал первой… и в одном месте, называется Чарн, мы встретили ведьму…
— Встретили? — переспросил Аслан, и голос его сейчас больше походил на рычание.
— Она проснулась… — Дигори побледнел и сознался: — Я её разбудил: хотел узнать, что будет, если позвонишь в колокол. Полли возражала, она не виновата… мы с ней даже подрались. Я знаю, что нельзя было. Наверное, меня заколдовала надпись…
— Ты так думаешь? — тихо спросил лев.
— Нет, не думаю. Я и тогда притворялся.
Лев долго молчал, а Дигори думал: «Ничего у меня теперь не выйдет. Ничего я для мамы не получу».
Когда лев заговорил снова, то обращался уже к зверям:
— Друзья, хоть мир этот и семи часов от роду, сын Адама уже занёс в него зло. — Звери, в том числе лошадь, воззрились на Дигори, и ему захотелось провалиться сквозь землю. — Но не падайте духом. Зло это не скоро породит другое зло, и я постараюсь, чтобы самое худшее коснулось одного меня. Ещё сотни лет мир этот будет радостным и добрым. Но поскольку зло принёс сын Адама, дети Адама и помогут всё исправить. Подойдите ко мне!