— То-то, — сказал дядя. — Ничего не поделаешь, каждый бы удивился. Я и сам удивился вчера, когда исчезла свинка.
— Это вы и кричали? — спросил Дигори.
— Ах ты слышал? Ты что, следил за мной?
— Нет, — сердито сказал Дигори. — Объясните, что с Полли!
— Поздравь меня, мой мальчик, — сказал дядя Эндрю, потирая руки. — Опыт удался. Девочка исчезла… сгинула… в этом мире её нет.
— Что вы с ней сделали?!
— Послал… э… в другое место.
— Не понимаю, — сказал Дигори.
Дядя Эндрю опустился в кресло.
— Что ж, я тебе объясню. Ты слышал когда-нибудь о мисс Лё Фэй?
— Она наша двоюродная бабушка? — припомнил Дигори.
— Не совсем, — сказал дядя Эндрю, — она моя крёстная. Вон её портрет, смотри.
Дигори посмотрел и увидел на выцветшей фотографии старую даму в чепце. Теперь он вспомнил, что такой же портрет видел ещё дома, в комоде, и спросил маму, кто это, и мама почему-то замялась. Лицо было неприятное, но кто его знает, на этих старинных фотографиях…
— Кажется… кажется, она была… не совсем хорошая?
— Ну, — ответил дядя Эндрю, — это зависит от того, что называть хорошим. Люди узки, мой друг. Да, странности у неё были. Бывали и… чудачества. Иначе её не поместили бы…
— В сумасшедший дом?
— Нет, нет, нет! — Дядя был шокирован. — Ничего подобного! В тюрьму.
— Ой! А за что?
— Бедная женщина! — со вздохом проговорил дядя. — Не хватило благоразумия… Но не будем в это вдаваться. Ко мне она всегда была добра.
— Да при чём тут это! — воскликнул Дигори. — Где Полли?
— Всё в своё время, мой друг. Мисс Лё Фэй выпустили, и после этого она почти никого не хотела видеть. Я был из тех немногих, кого она ещё принимала. Видишь ли, её стали раздражать ординарные, скучные люди. Собственно, они раздражают и меня. Кроме того, у нас с ней были общие интересы. За несколько дней до смерти она велела мне открыть тайничок в её шкафу и принести маленькую шкатулку. Как только я эту шкатулку тронул, сразу почувствовал — да, просто пальцами, — что в моих руках огромная тайна, ну а когда принёс, она отдала мне её и приказала, не открывая, сжечь сразу после её смерти с определёнными церемониями. Конечно, я этого не сделал.
— И очень плохо, — сказал Дигори.
— Плохо? — удивился дядя. — А, понимаю! По-твоему, надо выполнять обещания. Резонно, резонно, вот ты и выполняй. Но сам посуди: такие правила хороши для слуг, детей, женщин — вообще для людей, но не для великих учёных, мыслителей и мудрецов. Нет, Дигори. Те, кто причастен к тайной мудрости, свободны и от мещанских правил, и от мещанских радостей. Судьба наша, мой мальчик, возвышенна и необычна. Удел наш высок, мы одиноки…
Он вздохнул с такой благородной, такой таинственной печалью, что Дигори целую секунду сочувствовал ему, но тут вспомнил, какими были дядины глаза, когда он предлагал Полли кольцо, и подумал: «Ага, значит, он может делать всё, что ему угодно!..»
— Конечно, шкатулку я открыл не сразу, — продолжил дядя. — Я опасался, нет ли в ней чего-нибудь… нежелательного. Моя крёстная была чрезвычайно своеобразной дамой. Собственно, она последняя из смертных, в ком текла кровь фей. Сама она ещё застала двух таких женщин — герцогиню и подёнщицу. Ты, Дигори, беседуешь с последним человеком, у которого была фея-крёстная. Будет что вспомнить в старости, мой мальчик!
«Ведьма она, а не фея!» — подумал Дигори и снова спросил:
— А где же Полли?
— Какой ты нетерпеливый! — рассердился дядя. — Разве в этом дело? Сперва, конечно, я осмотрел шкатулку. Она была очень старинная. Я сразу понял, что это не Греция, не Египет, не Вавилон и не страна хеттов, даже не Китай. Она была древнее всех этих стран. Наконец, в один поистине великий день, я догадался, что сделана она в Атлантиде, то есть на много веков раньше, чем те каменные штуковины, которые выкапывают в Европе. Да, это вам не грубый топор! Ещё на заре времён в Атлантиде были дворцы, и храмы, и учёные.
Он подождал немного, но Дигори не восхищался, ибо дядя с каждой минутой нравился ему всё меньше, и заговорил снова.
— Тем временем я изучал тайные науки (вряд ли прилично рассказывать о них ребёнку). Пришлось познакомиться с… как бы это сказать… чертовски странными людьми и пройти через довольно гнусные испытания. От всего этого я и поседел раньше времени. Стать чародеем — это тебе не шутка! Я вконец испортил здоровье — правда, теперь мне лучше, — зато узнал.
Подслушать их было некому, но дядя подвинулся поближе и понизил голос:
— То, что было в шкатулке, не нашего мира, и попало оно к нам, когда наш мир только-только начинался.